Пять убийственных игр - Лэй Цзюнь
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Ох… – Я замолчал, не зная, как мне стоит отреагировать. – Такое никто не смог бы предугадать!
– Вовсе нет, – упрямо не согласился Фан Чэн. – Разница между Багряным дождем и Шкурой свирепого волка, финал сражения у озера Лобнор – все это стало известным благодаря детальному рассказу Цзя Мяня и тому, что он предоставил данные об игре и собственную игровую историю. Только тогда у нас появились факты, на основании которых мы смогли сделать предположения. Допустим, он пришел сюда, только чтобы не вызвать подозрений Чжун Вэньюя и страхового агента, но тогда ему было совершенно не обязательно предоставлять нам все материалы.
– Неужели…
– Возможно, он сам не осознавал этого, – мрачно сказал Фан Чэн. – Ся Я, он тогда обратился к нам за спасением!
Сквозь окно в комнату влетел резкий порыв ветра. Поток воздуха зашелестел листами моей рукописи, переворачивая их.
– Ладно, продолжай дописывать эту историю, – произнес мой друг и засунул половинку сломанного карандаша себе в карман.
Послесловие
Однажды у меня родилась мысль создать сборник историй, в которых убийства связаны с игровыми ситуациями. И я даже сразу решил, что сюжет завершающей части будет связан с онлайн-игрой. Однако даже представить не мог, что работа будет закончена только через почти шесть с половиной лет.
Следующие 20 месяцев были посвящены изматывающей редактуре. По правде говоря, лучше уж сказать, переписыванию, так будет точнее. Автор, которому недостает природного таланта, вынужден терпеливо и мучительно переделывать все по многу раз, чтобы добиться результата, который сам кое-как сможет принять, тут уж ничего не поделаешь.
Почему же я настолько люблю подобные детективные истории, что даже решился самостоятельно взяться за перо людям на смех (я ведь никогда не был в этом силен)?
Думаю, что ответ, пожалуй, в очаровании игры с читателем, что присутствует только в таких произведениях.
Истории, вошедшие в этот сборник, должны были быть полны этого очарования. Даже если в некоторых из них появлялись тяжелые темы, я упорно сохранял непринужденность повествования, стремился не дать этой книге оказаться переполненной нравоучениями и скрытыми смыслами.
Детективная игра основывается на размышлении, и я считаю, что нет ничего интереснее размышлений: ничто другое не может приносить людям такое удовольствие.
Если вы решили выделить часть своего драгоценного времени, чтобы прочитать мою неуклюжую работу, и даже добрались до послесловия, то мне представляется, что вы в этом деле отнюдь не новичок и, по всей вероятности, не относитесь к тем, кто нетерпеливо перелистывает книгу, лишь бы поскорей добраться до ответов. Напротив, вы наверняка из тех, кто старается самостоятельно докопаться до истины, а это как раз и есть правильный подход к детективным историям. Раскрытие истины приносит удовлетворение, однако настоящее удовольствие во время чтения детективных историй дарит именно сам процесс размышления, ведущий к этому раскрытию.
Это справедливо и в отношении вашего покорного слуги. Я вовсе не стремился изо всех сил к публикации книги, а лишь от всей души наслаждался каждым мгновением, когда мне приходилось усиленно размышлять, ломая голову, и когда случались неожиданные всплески вдохновения.
– А раньше-то нельзя было сказать? Я, вообще-то, уже всю книгу прочел! Где ответы?
Вероятно, сейчас у кого-то из читателей возник такой вопрос. Что ж, так и есть – в этой книге действительно осталось несколько неразрешенных загадок. Если вы не против, я предлагаю вам посмотреть на них как на игры и поразмышлять самим.
Вопрос 1: Почему на «Корабле «Тесей» в мужском туалете висела периодическая таблица элементов?[109]
Вопрос 2: Кто убил старика-каллиграфа в цикле «В поисках Кукловодов»?
Вопрос 3: Кто тот игрок, который купил Шкуру свирепого волка?
Об «Игре, в которой убивают»
Первый черновик был завершен в мае 2010 года. Это был максимально сырой текст. В той версии студентка Хуан Синь была выписана мной так, как если б она была ребенком семи-восьми лет. Естественно, это требовалось исправить. Несмотря на это, композиция истории и основной замысел преступления сохранили свой первоначальный облик. То есть и текущий вариант, и первый строго соответствовали жанровым нормам детектива. Не знаю, может быть, это легкомысленное заявление, однако мне кажется, что части читателей такие произведения, опирающиеся на традиционные схемы, кажутся шаблонными и приходятся не по вкусу.
История рождается в порыве вдохновения. Вот как это случилось в данном случае. В игре в «Мафию» у наделенного большими полномочиями ведущего есть не только «всевидящее око», но и исключительное право объявлять игроков мертвыми. Однажды с нами играл бестолковый ведущий. Я тогда был мафией, аккуратно прикончил мирного жителя, а ведущий меланхолически объявил, что убит я сам… Однако как бы ни был бестолков ведущий, с наступлением утра он никогда не скажет: «Ночью мафия убила меня», верно же?
«А ведь как было бы интересно и в самом деле пришить ведущего!» – подумал я тогда.
О «Прятках в доме с привидениями»
Замысел этой истории родился в зале на втором этаже дома с привидениями.
Да, дом с привидениями действительно существует. Более того, большинство разнообразных мелких событий, описанных в тексте, произошли на самом деле. Однако если литературные произведения, самой сутью которых является вымысел, чрезмерно полагаются на факты, это, несомненно, говорит о незрелости автора. Я сам осознал это довольно поздно.
В 2011 году я отправил рукопись этой истории на первый Конкурс детективов на китайском языке. Для этого я провел тщательную редактуру: в изначальном варианте было около 28 000 иероглифов, а после правок их количество увеличилось до 35 000, что было очень близко к максимально допустимому объему.
Примерно через три месяца, когда я уже решил, что так и не дождусь ответа, мне вдруг неожиданно пришло письмо от конкурсной комиссии. Если не вдаваться в подробности, в нем говорилось, что, хотя мой текст занимателен, его «детективная составляющая» слишком слаба, а потому он не отобран для финала. Тем не менее если получится сократить его до приблизительно 20 000 иероглифов, то возможна публикация в статусе внеконкурсного произведения.
Я отказался.
Кстати, для справки: эта история занимает одну пятую этой книги, ныне ее объем составляет примерно 38 000 иероглифов. Теперь я убежден, что мой отказ от, по всей видимости, единственной возможности опубликоваться
