Эллиот Майлз - Т. Л. Свон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Сильно сжимаю губы.
– Нет.
Он прищуривается.
– А почему ты спрашиваешь? – интересуюсь я.
– Мы никак не можем с ним связаться.
Я хмурюсь.
– Честно говоря, я немного тревожусь, – продолжает он.
Я отворачиваюсь к компьютеру и напускаю на себя деловой вид.
– Нет необходимости переживать, он во Франции со своей художницей.
Кристофер молчит, молчит настолько выразительно, что я оборачиваюсь.
Он не отпускает мой взгляд, и я понимаю, что он точно знает, насколько я надломлена.
Глаза наполняются слезами.
– Извини. Я просто…
– Все нормально…
– Нет, ненормально! – перебиваю его; это самый унизительный момент в моей жизни. Брат моего бойфренда приходит утешать меня после того, как тот сбежал к другой женщине.
Я просто хочу быть подальше отсюда, подальше от всех этих… змей.
– Я подаю заявление об увольнении.
У него вытягивается лицо.
– Кейт, нет!
– Я не могу оставаться здесь, Крис.
Его встревоженные глаза вглядываются в мое лицо.
– Я просто… – Дар речи покидает меня, потому что никаких таких слов не существует. По крайней мере, осмысленных. – Сегодня мой последний день, до окончания положенного срока я беру отгулы.
– Я не хочу, чтобы ты уходила, – вполголоса говорит он. – Эллиот не захотел бы, чтобы ты ушла.
– Но Эллиота здесь нет, не так ли? – обрываю его я. – Прости! – Тут же пожимаю плечами. – Я не хотела рявкать на тебя, но…
– Ничего страшного, – он испытующе глядит на меня. – Что будешь делать?
– Не знаю, – вздыхаю я. – Уеду на время из Лондона к чертям собачьим.
Он, продолжая наблюдать за мной, подпирает щеку рукой.
– Мама расстроена, – сообщает он мне.
Значит, нас таких двое.
Киваю, но молчу из опасения полномасштабного взрыва.
– Я могу помочь тебе собраться? – спрашивает он, обводя взглядом мой кабинет.
Я печально улыбаюсь: ах, добряк Кристофер!
– Нет, я справлюсь.
– Точно?
– Не точно, – улыбаюсь я сквозь пелену слез. – Но… справлюсь.
Некоторое время мы смотрим друг на друга.
– Кейт, вот думай что хочешь, но… я знаю, что он… – Крис обрывает сам себя, словно передумав.
– Что «он»?
– Он об этом пожалеет.
– Я знаю. Я уже жалею.
Он хмурится.
– Правда?
Раздраженно надуваю щеки.
– На самом деле это несправедливо, я не могу так говорить. Эллиот показал мне, каково это – снова чувствовать. После смерти родителей я будто оцепенела, так что в каком-то смысле… – пожимаю плечами… – я должна быть за это ему благодарна.
Он печально улыбается.
– Ты удивительно крутая цыпочка, Лэндон.
– Ха! – усмехаюсь я. – Тогда тебе, наверное, стоит смыться сейчас, пока ты не увидел меня в амплуа «психованной бывшей любовницы, разносящей офис по камешку».
Он выставляет перед собой ладони и встает.
– Да, пожалуй, не стоит ее будить.
Сует руки в карманы дорогого костюма и напоследок вглядывается в мое лицо.
Я привстаю на цыпочки и целую его в щеку.
– Спасибо тебе.
– Для истории. – Он кривит красивые губы. – Он гребаный придурок.
Я улыбаюсь, благодарная ему за доброту.
– Расскажи мне что-нибудь, чего я не знаю!
Лежу на своей кровати, не включив свет; мир темен и тосклив.
Кажется, эта боль нескончаема.
Сегодня вечером я вышла из подполья и рассказала все Дэниелу и Ребекке, и это снесло остатки моей обороны.
Теперь, когда мне не надо напускать на себя бравый вид, я разваливаюсь на части. Не могу перестать плакать.
Душевная травма с вытьем на луну, он не вернется, и мне кажется, что у меня прямо из рук выхватили все мое будущее. Жизнь, которую я представляла для нас, жизнь в «Зачарованном», с его животными, со смехом и любовью, с его семьей – все бесследно кануло.
Глаза у меня красные и опухшие, и за сегодняшний вечер я трижды принимала душ, пытаясь чуточку поднять себе настроение.
Рыдаю, грудь болит, и я не способна остановиться даже под дулом пистолета. До такой степени, что подумываю принять снотворное или что-то в этом роде, чтобы успокоиться.
Мне слишком хорошо знакомо это горе.
Чувствую, как прогибается кровать, и ко мне под бок ложится Дэниел; на нем одни боксеры, грудь голая.
– Детка, – шепчет он, притягивая меня к себе.
– И-извини, – бормочу я.
Его объятия становятся теснее, и я закрываю глаза, благодарная за тепло.
Долго-долго он обнимает меня, пока я плачу, и время от времени убирает с моего лица волосы.
– Скажи мне, что сделать, чтобы тебе было лучше? – шепчет он, прижимаясь ко мне всем телом.
– Ты не сможешь.
Он утирает мои слезы и снова баюкает в объятиях. Он теплый, большой, и между нами возникает ощущение близости. Моя голова лежит у него на груди, его руки крепко обвивают мое тело; он целует меня в висок, и я чувствую, как у моего живота что-то шевелится.
Что такое?
Он прижимает меня теснее, и я снова чувствую это.
А?..
У него эрекция.
– Позволь мне утешить тебя, детка, – шепчет он.
Вглядываюсь в его лицо в темноте.
– Позволь мне забрать ненадолго твою боль, – просит он.
Мои брови ползут кверху, и он берет меня за руку и проводит по своему рельефному прессу, потом спускает ее вниз, в свои боксеры.
Замерев, мы смотрим друг на друга. У меня перехватывает дыхание, ладонью я чувствую его лобковые волосы, потом твердый член; пальцы инстинктивно смыкаются вокруг него.
– Позволь мне любить тебя, – шепчет он. Нежно целует меня, и я с отчаянием вжимаюсь в его губы.
Он целует меня снова, переворачивает на спину, нависая надо мной, и я ощущаю его всем телом.
– Перестань, – шепчу я. – Дэниел, остановись.
Торопливо сажусь и отодвигаюсь от него.
Какого черта?
– Я не хочу ничего, мое тело даже не принадлежит мне, чтобы отдавать его тебе, – в панике бормочу я. – Оно принадлежит Эллиоту.
– Он с другой женщиной, Кейт, он за тобой не придет. Вероятно, как раз сейчас они занимаются любовью, – напряженно говорит Дэниел.
Я передергиваюсь, живо представив себе эту картину.
– Я пытаюсь тебе помочь, – шепчет он.
– Ты пытаешься со мной переспать!
– Чтобы заставить тебя забыть его.
– Пожалуйста… не надо.
Он вылезает из постели, встает, уставив руки в бока.
– Я пытался тебе помочь!
Поворачиваюсь к нему спиной и смотрю в стену.
– Я знаю.
Он садится в кресло в углу.
– Я не оставлю тебя одну.
Киваю, благодарная за то, что он не уходит, но и в постель не лезет. Я бы никогда себе не простила… хотя, наверное, вряд ли это было бы для кого-то важно.
Но я бы знала.
Я не соврала: мое тело принадлежит Эллиоту, хочет он того или нет.
Воскресным
