Научная дипломатия. Историческая наука в моей жизни - Александр Оганович Чубарьян
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
В школьном необыкновенно скучном учебнике по мировой истории, по которому училась, например, я, рассказывалось в основном про Европу, чуть-чуть про Китай и Америку…
А.Ч.: Я думаю, что достоинство нового издания в том, что удалось преодолеть европоцентризм. Там даже история Океании есть, не говоря уже об Австралии, США и Канаде, Новой Зеландии, Латинской Америке, Африке, маленьких государствах Азии… Это трудно было сделать. Потому что каждый континент имел свою специфику. Разновременность и асимметрия в развитии мира – тоже большая проблема.
Почему такое внимание к научному изданию со стороны МИДа?
А.Ч.: Сейчас модно говорить о научной дипломатии. В этом смысле книга показывает Россию как часть мира, как звено в общемировом развитии, которая к тому же имеет свою собственную концепцию истории этого мира. В многотомнике поставлено много острых вопросов, которые сегодня стоят и перед нашим МИДом. Проблемы национального развития, идентичности, суверенитета, национальной независимости. В то же время национального эгоизма, ошибок и преступлений.
А зарубежные коллеги уже оценили ваш труд?
А.Ч.: Пока нет. Во-первых, семитомник издан маленьким тиражом – всего 1000 экземпляров. Хотелось бы, чтобы хотя бы по одному попало в каждую университетскую библиотеку. А во-вторых, он пока не переведен на иностранные языки. Мы сейчас заняты поисками зарубежного издательства, чтобы сделать эту работу на английском языке. Сложность состоит в том, что никто таких больших книг обычно не издает, это дорогое удовольствие. Может быть, для иностранцев мы сделаем сокращенный вариант в два-три тома.
Но есть же Интернет…
А.Ч.: Есть идея выложить все тома онлайн и продолжать историю, наращивая ее документами. Это было бы очень полезно для наших университетов, где молодежи преподается история. Новый большой проект. Кроме того, есть уже договоренность с руководством министерства науки и высшего образования РФ о том, что мы будем делать несколько томов истории XX века, восполняя то, что не удалось сделать в семитомнике, – история науки, культуры, искусства, музыки, спорта. Чтобы была представлена вся палитра современного мира.
Скажите, чем заканчивается многотомник?
А.Ч.: 2000 годом. Как говорится, писать о том, что близко, пока подождем. Мы не можем сегодня дать в полной мере научную оценку тому, что происходит практически на наших глазах. Сиюминутные впечатления лишат этот труд фундаментальности.
Сто лет одиночества.
Почему в мире замалчивают роль России в Первой мировой войне
19.11.2018, «Российская газета», Елена Новоселова
В мире отмечают столетие окончания Первой мировой войны. Под эту музыку некоторые бывшие союзные республики, припомнив парад суверенитетов, который длился два-три месяца, заговорили о столетии своей государственности. Есть ли для этого основания? На этот и другие не свободные от политики вопросы по-научному ответят участники международной конференции «Окончание Первой мировой войны и формирование нового мирового порядка: от Версаля до Мюнхена», которая открывается во вторник.
Сто лет назад политическая карта мира существенно изменилась. Не стало сразу четырех империй, появились новые государства. Все ли «новообразования» стали полноценными государствами?
Александр Чубарьян: Итоги Первой мировой, как известно, были подведены Версальским мирным договором, 100-летие которого будет отмечаться в следующем году.
Одно из важнейших последствий войны – крах и распад четырех империй: Австро-Венгерской, Российской, Османской и Германской. На их обломках были образованы многие новые независимые государства, в том числе Чехословакия, Югославия, Австрия и др. Вот они-то и начинают отсчет своей государственности с событий столетней давности.
100-летие отмечают и сегодняшние независимые государства, которые в тот период входили в состав Российской империи. Это Латвия, Литва, Эстония, Польша и, конечно, Финляндия. Российские ученые активно участвуют в международных конференциях, где с научной точки зрения обсуждается правомочность этих дат.
В частности, в Москве прошли круглые столы, в которых приняли участие представители всех заинтересованных государств.
Но сейчас мы столкнулись с таким феноменом: своей столетней историей и событиями конца Первой мировой стали активно интересоваться государства, которые входят в состав СНГ, а также Грузия и Украина. На нашу конференцию «От Версаля до Мюнхена» приехали почти все директора институтов истории стран постсоветского пространства. Будут доклады, в частности о формировании государственности в Белоруссии, республиках Центральной Азии, Кавказа, Молдавии, бывших в составе Российской империи. Поиск истоков государственности в послевоенном и послереволюционном времени, конечно, идет в русле поисков своей национальной идентичности. В 1918–1919 годах на окраинах России возникали республики, иные государственные образования.
Но эти проекты, как правило, были очень кратковременными и существовали в обстановке острой внутриполитической борьбы между большевиками и другими партиями за преобладание в этих регионах.
Есть ли основания у республики, просуществовавшей пару месяцев, отмечать сегодня столетний юбилей?
А.Ч.: Это предмет для дискуссий ученых, но никак не политиков. На конференции будет доклад «Проблемы подхода к типологии образования государственности на территории бывшей Российской империи».
И это, бесспорно, сложная тема. Поскольку у историков разные оценки становления национальной идентичности в соседних странах. Но игнорировать эти сюжеты мы не можем. Однако известно, что все эти процессы завершились в 1922 году созданием Советского Союза. Я думаю, что надо относиться к этому без излишней драматизации.
Но мы ведь знаем, что поиски идентичности заводили некоторые народы в совсем уж безумные дали. Где пределы вменяемости при оценке корней той же государственности?
А.Ч.: Еще в советское время начались попытки республик «удревнить» свою историю, найти какие-то более сложные процессы формирования государства. Эта тема является общей для всех наших стран, поэтому необходимо обсуждать ее спокойно, без нервов. Она содержит в себе и опасность преувеличения неких собственных национальных особенностей. Украина в этом смысле – отдельный и особый вопрос. Там это стало элементом острой антироссийской государственной политики.
Странам, о которых мы говорим, после окончания Первой мировой не удалось реализоваться в качестве суверенных государств, их государственные проекты оформились в виде автономных национальных республик в составе Союза советских социалистических республик.
Поэтому их стремление считать свою государственность от 1918 года вызывает у нас и интерес, и желание проводить дискуссии на эту
