Испанский сон - Феликс Аксельруд

— Но мы перекроем дистанцию.

— Только если повезет с ветром, — сказал Сид, — а докуда ты рассчитываешь долететь?

— До Лас-Вегаса, штат Невада.

Сид надолго замолчал.

— Что, — забеспокоился Вальд, — не доберемся?

— Думаю. Не мешай.

— Учти, — предупредил Вальд, — здесь еще страус.

— Тяжелый?

— Не знаю. По виду, на семьдесят кило потянет.

— Тогда, — сказал Сид, — вряд ли долетим.

— Жаль.

— Pues, так избавься от страуса!

— Я уже думал, но как? Выбросить его из корзины было бы бесчеловечно.

— Зачем же выбрасывать? — удивился Сид. — Давай лучше его съедим. Приготовить можно на горелке, я научу тебя… Пальчики оближешь!

— Это еще более бесчеловечно, — сказал Вальд. — За неполные двадцать четыре часа он стал моим товарищем по несчастью. Он согревал меня своим телом, когда я спал… Видел бы ты, как доверчиво он смотрит на меня прямо сейчас, даже не догадываясь, о чем мы рассуждаем. И ты предлагаешь, чтобы я убил это ни в чем не повинное существо?

— Ты прав, это грех. Однако в таком случае не слишком рассчитывай на Лас-Вегас.

— А если с ветром повезет?

— Тогда рассчитывай. Но нужно сильно молиться.

— Ты знаешь как?

— Разумеется, — возмущенно ответил Сид, — как же я могу не знать, если на этом зиждется все воздухоплавание?

— Научи меня.

— Вначале сооруди коммуникационную трубу.

— Для чего?

— Для всего. Во-первых, мне надоело орать, да и молитва не терпит такого; во-вторых, по ней ты будешь меня кормить и поить. Или ты хочешь, чтобы я сдох от истощения?

— Что ты, — испугался Вальд, — у меня и в мыслях не было такого, правда… Ты веришь мне? Говори, как соорудить трубу; я буду точно следовать твоим инструкциям.

— Открой ящик номер семь. Достань парочку запасных труб воздуходува. Серые, гофрированные… похожи на кишку от пылесоса, очень толстую. Нашел?

— Кажется.

— Соедини вместе.

— Есть!

— Пихай сквозь лючок.

— Держи.

— Все. Лучше стало?

— А то.

— Теперь повторяй за мной: dios mío…

— Dios mío… Ты же говорил, что хочешь есть, пить?

— Есть, пить… — хмыкнул Сид. — Да я держусь на этой крыше из последних сил! Но прежде нужно освятить трубу, иначе толку не будет. Все сначала: dios mío…

— Dios mío…

— Creo en ti, espero en ti, te amo sobre todas las cosas…

— Creo en ti, espero en ti, te amo sobre todas las cosas…

— Con toda mi alma, con todo mi corazón, con todas mis fuerzas…

— Con toda mi alma, con todo mi corazón, con todas mis fuerzas…

— Te amo porque eres infinitamente bueno y porque eres digno de ser amado…

— …porque eres digno de ser amado…

— Y, porque te amo, me pesa de todo corazón haberte ofendido: ten misericordia de mí, pecador.

— …pecador.

— Amén.

— Amén.

— Все. Теперь это не просто труба, но Труба.

— Ага, — сказал Вальд с благоговением.

— Что ага? Жрать давай. Открой ящик номер два…

Вальд покормил Сида, да и сам покормился чем Бог послал. Пришлось поделиться также со страусом.

— Все начинает идти к лучшему, — с удовлетворением сказал Сид после еды; — теперь можно помолиться и за Лас-Вегас. Повторяй за мной: dios mío…

— Dios mío…

— Creo en ti, espero en ti, te amo sobre todas las cosas…

— Да ведь это все то же самое!

— Я рад, что ты распознал молитву, — одобрительно заметил Сид, — значит, первый раз ты молился как следует, а не просто повторял за мной фразы, как попка-дурак… Тем не менее, от меня не укрылось, что в некоторых местах ты все же схалтурил. Сейчас постарайся исправить эти недочеты, а самое главное — пропустить молитву сквозь свою душу… ты понимаешь меня?

— Кажется.

— Притом учти, это самая короткая молитва; чтобы она подействовала, нужно повторить ее много раз.

— Сколько?

— У тебя четки, надеюсь, с собой?

— Нет, — смущенно признался Вальд. — Забыл дома, понимаешь. Все эта организационная суета!

— Ну, тогда перебирай перышки у страуса.

— Хорошенькое дельце, — хмыкнул Вальд.

— Joder, а ты что думал? На халяву долететь до Лас-Вегаса? Такое только в сказках бывает… И так-то чудо, что мы еще живы. В общем, восславим Господа.

И они затянули молитву.

Утро пришло незаметно, сопровождаемое сладкой усталостью. Утро застало их вдвоем. Они лежали в постели, и Ана ласково гладила завитки волос на слегка выпуклом лобке Вероники.

— Сколько в мире всего, — говорила Вероника. — Сколько возможностей люди упускают! Ведь нам посчастливилось, верно? Мы могли бы об этом так и не узнать.

— Дорогая, — мягко сказала Ана, — ты забыла; ты уже однажды говорила точь-в-точь то же самое.

— Правда? Неужели точь-в-точь?

Ана пожала плечами.

— Мне так кажется. Это плохой симптом; мы начинаем повторяться — первый сигнал семейного однообразия.

Вероника нахмурилась.

— Я просто говорю что думаю, — сказала она. — Разве я виновата, что думаю все время одно и то же?

— Никто никогда ни в чем не виноват.

— Ты права, — вздохнула Вероника, — я могу нагнать на тебя тоску. Ну — изобрети что-нибудь новое?

— Я подумаю, — сказала Ана.

Они обе услышали, как в наступившей тишине внизу хлопнула дверь. Они посмотрели друг на друга.

— Я знаю, чего тебе хочется, — сказала Вероника.

— Да? Чего?

— Чтобы она присоединилась к нам.

Они помолчали.

— Я угадала, верно? — спросила Вероника с тоской.

— Смотря что понимать под словом «присоединилась».

— Значит, угадала, — заключила Вероника, — значит, я должна буду тебя делить… Вот зачем ты таскаешь ее с собой. Чтобы я привыкла… Ты еще не спала с ней?

— Ника, перестань, — сказала Ана, — это становится невыносимым. Я люблю тебя; я обещала, что буду верна тебе, и я выполняю свое обещание. Уймись, пожалуйста.

Вероника вымученно улыбнулась.

— Как скажешь… И то хорошо, что ты еще не изменила мне… Ты, наверное, думаешь, что если это будет происходить на моих глазах, то не будет изменой?

— Слушай, — резко сказала Ана и села на кровати, — я вовсе не дурочка. Я понимаю, что если это — то, о чем ты говоришь — будет происходить у тебя на глазах, то это будет изменой. А вот ты мне скажи: если это — это! — будет происходить у нее на глазах, это будет изменой?

— Если мы будем…

— Да! Думаешь, я не заметила феньку, что ты отмочила в «Гостином Дворе», в примерочной? Тебе было приятно, да? Скажи — приятно?

Вероника опустила глаза.