«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком - Игорь Васильевич Кохановский
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пусть считается пока – сын полка.
…
Ты уймись, уймись тоска
У меня в груди!
Это только присказка —
Сказка впереди.
Приедешь – спою всю. А рифма какая – чуешь? Или еще:
Дал оружье Любе я
В целях дружелюбия.
Это просто так…
Лечь бы на дно, Васёчек, как подводная лодка, чтоб не могли запеленговать.
Целую тебя, обнимаю, жду.
Привет, кому хочешь.
Васёчек
В это же письмо была вложена его фотка, где он у микрофона с гитарой во время какого-то концерта.
А через несколько месяцев, в марте, Володя, во время очередного загула прилетел ко мне в Магадан.
…В этот вечер я дежурил «по газете». Вычитав все полосы, я договорился с печатниками, что они позвонят мне, когда надо будет подписывать газету в печать. Жил я тогда в доме буквально в паре минут ходьбы от типографии.
Только сел попить чайку – звонок:
– Васёчек, это я!
Услышав голос Володи, я ничего не мог понять, так как сначала подумал, что звонят из типографии.
– Ты?! Ты где?
– Я здесь, в редакции. Звоню от дежурного милиционера. Он мне дал твой телефон…
– Стой там. Я через пару минут буду!
Я все еще не мог поверить, что это Володя. Здесь, в Магадане…
Едва мы обнялись, он тут же мне выпалил, что приятель его приятеля оказался летчиком, летающим в Магадан, и вот он здесь.
По его виду и запаху я сразу все понял.
– Володь, ты развязал?!
– Слегка. Есть причина…
– Ну, причина всегда найдется…
– Такая, как эта, раз в жизни…
– И что же эта за причина?
– Понимаешь, Васёчек, сейчас Сергей Юткевич снимает фильм по биографии Чехова «Сюжет для небольшого рассказа». На роль Лики он пригласил Марину Влади. Меня с ней познакомили… И я, Васёчек, пропал…
– У тебя с ней роман?
– Нет, но, кажется, будет…
– Что за ерунда, Васёчек. Что значит «кажется»?
– Не знаю. Сам не могу себе объяснить. Но вот чую сердцем – что-то будет…
– Прям как в комсомольской песне: «все мечты сбываются, товарищ».
– Я серьезно, Васёк, а тебе все шуточки. Она такая… Обычно я бы сказал «такая баба», а про нее так не могу. Это женщина во плоти, дама…
– И ты, босяк, рядом с дамой…
– Васёк, ну что уж у меня вид босяка, что ли?
– Сейчас – точно босяка.
– Нет, ну, я небритый, с похмелья… А ты знаешь, как за ней все в Москве увиваются… И Женя Евтушенко, и Вася Аксёнов – все запали на нее…
– И ты за компанию…
– Ну, ладно, Васёчек, тебе все шуточки да хаханьки…
– Да нет, я не шучу. Просто не понимаю, ты говоришь – ничего не было, но чувствуешь – будет. Я и хочу понять, как это ты чувствуешь…
– Я не могу объяснить. Но вот если бы можно было тут же жениться на ней, я бы сходу женился. У меня никогда такой уверенности и такого желания жениться не было. Ты же знаешь всех моих баб. И желания жениться ни разу не было. А тут – сразу…
– Но ты ведь ее совсем не знаешь? Может, она стервь какая… У нее же вроде трое сыновей, и все от разных мужей…
– А ты откуда знаешь?
– Где-то читал. Не помню.
– Ну и что? Это еще ни о чем не говорит.
– А как же твой роман с Татьяной?
– Это сейчас уже не важно. Ты лучше скажи, как быть?
– Откуда я знаю, как быть…
– Васёчек, я же прилетел к тебе, чтоб ты мне сказал, как быть и что делать?
– И ты с этим летел ко мне? Думал, что я сразу твою беду руками разведу?
– Ну а кто, если не ты?
– Ну, Васёчек, ты слишком завышаешь мои возможности. Я со своими-то бабами разобраться не могу, а теперь еще и с твоими разбирайся…
– Ну а что у тебя-то с твоими?
– Ну как что? Моя Татьяна, та, с кем я был на Новый год у Вознесенского, меня не дождалась. То есть я, конечно, ей ничего не обещал, но когда вот недавно прилетел в Москву, у нее уже кто-то был. Я опоздал. А какие она мне писала письма… Она же художница, рисовала свои грустные автопортреты и подписывала: «Так я грущу о тебе». А когда я приехал, оказалось, мой поезд ушел…
– Но ты, по-моему, быстро утешился?
– Да, Ниночка-Ниточка… Как она все время напевала: «между мной и тобой ниточка протянута»…
– Она же была в тот вечер, три года назад, когда я тебя провожал в Магадан?
– Да, она самая.
– Вот на каких надо жениться… Такие тебя всегда будут ждать.
– Но я совсем не собираюсь жениться. Что ты все про женитьбу, сдалась она тебе.
– Потому что про Марину думаю.
– А что с Татьяной?
– Это, Васёчек, самое сложное. Тоже не знаю, как быть. Она, как кошка, чует, что что-то не так… Говорит на днях: «Вроде как не замечаешь меня»… А я действительно не замечаю ее, да и никого вокруг – все думаю о Марине и ее одну мысленно вижу. Я и прилетел к тебе за советом – как быть?
– Как быть… Кабы знать… Угораздило же тебя… Н-да… А что Люся?
– Люсечка нормально, она у меня золото. Сейчас, правда, в панике, что я сорвался. Но знает, я покуролесю недельку-другую и завяжу: либо сам, либо через больницу…
– Как детишки?
– Мальчишек своих почти не вижу, а когда вижу… Знаешь, как трехлетний человечек смотрит в глаза?
– То есть?
– Он смотрит – как будто душу наизнанку выворачивает… Я их очень люблю, своих мальчишек, но блядская эта жизнь…
– Ладно, уже поздно, давай спать. Утро вечера мудренее…
– Но и в вечере что-то есть…
– И все-таки, почему, Васёчек, ты решил, что у тебя с Мариной будет роман?
– Потому что я очень давно мечтал о ней, мечтал и встретил, а раз так, то обязательно что-то должно быть… Я в первый же вечер сказал, что давно люблю ее… А когда она улетела в Париж, написал ей песню… Завтра спою, сейчас глаза слипаются…
Мы замолчали. А я лежал и думал об услышанном, почему-то не придавая особого значения этой новости, ибо родилась она, насколько я мог понять, не до, а во время этого загула. А в такие периоды с Володей могло произойти все что угодно и прекращалось сразу же, как только
