Изгони меня, или Дачная готика - Рина Когтева
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
***
– Участковый уполномоченный Петров, ваши документы, пожалуйста.
Салтыкова и де Торквемада одновременно повернулись. Петр Петров, участковый из Электропольска, неловко переступил с ноги на ногу.
– Вы вчера прекрасно рассмотрели наши документы, – холодно заметил де Торквемада.
Это Петров помнил хорошо, нечасто в Электропольске можно встретить человека, которого зовут Томас Хуанович Торквемада.
– Вы же в курсе, что случилось? – спросил он.
– Да, – ответила красивая блондинка, Дарья Николаевна, если Петров помнил правильно, а он помнил правильно.
Вообще-то, Петров был уверен, что появление Салтыковой и де Торквемады в полицейском участке Электропольска станет самым ярким событием на ближайшие пару лет, но… как говорится, расскажи Богу о своих планах.
– Вы знали погибшую? – спросил Петров.
– А кто погиб? – спросила Дарья Николаевна.
– Иваневская Анна Николаевна, жила на первой линии. Это она и ее муж привезли вас в полицейский участок. Теперь вспомнили?
– Послушайте, – заметил де Торквемада, – мы приехали сюда два дня назад. Я вам уже говорил, что у нас есть необходимость решить определенные семейные вопросы. Это требует уединения. Мы не знакомились с местными жителями и не собирались это делать. Тот эпизод – всего лишь недоразумение.
Семейные вопросы… А их так и решают, ночью на озере, да и сидите вы как-то, товарищи… не по-родственному, что ли… Да только это и не преступление. Другое дело, что у самого Петрова все обстояло не так радужно: происшествие с Салтыковой он не оформил, хотя должен был, и, кажется, эти двое прекрасно все это понимали.
– Дарья Николаевна, как вы вчера оказались на даче Иваневских?
– Я гуляла, увидела на участке женщину, мне показалось, что ей плохо, я спросила, как она себя чувствует, она не ответила, я прошла за калитку. Оказалось, что ей действительно плохо, она попросила помочь ей подняться в дом, я помогла – а потом меня по голове за это ударили. Вот и все.
– Кто-то может это подтвердить? – не сдавался Петров.
– Да понятия не имею, – ответила Салтыкова. – Вы меня подозреваете в чем-то?
А кого еще подозревать-то? Дядю Колю с Лаврентьичем, что ли?
– Ну подождите, Дария, – снова подал голос этот Томас Хуанович, который Петрову категорически не нравился, – господин полицейский пытается выяснить правду. Полагаю, нам нужно оказать ему максимальное содействие.
Вот оно как! Развернулся, значит.
– И в чем я должна ему содействовать, если я ничего не знаю? – разбила вдребезги мечты Петрова Дарья.
Томас Хуанович повернулся к Петрову.
– Ну вот видите, Дария ничего не знает, а я – тем более. Что-то еще, господин полицейский? Уже поздно, мы собирались идти спать.
Заметно.
– Я вас все-таки попрошу показать документы, – кисло сказал Петров, – мне нужно записать ваши данные. Тем более, что у вас с Иваневскими был конфликт.
Вот, честно говоря, если и был здесь кто-то, кто мог прибить женщину к кресту и сжечь, то это – вот эта самая парочка. Одеты дорого, москвичи, они не могли себе номер в гостинице что ли снять, или в каком-нибудь там их загородном клубе? Кому придет в голову тащиться в Электропольск, а тем более в дачный кооператив «Сапфир», чтобы обсудить какие-то там свои семейные дела? Откуда они вообще про эту дыру узнали?
– Хорошо, – ответил Томас Хуанович, глаза у него вдруг стали совсем темными, – пойдемте, молодой человек.
Де Торквемада тяжело поднялся, протянул руку Дарье, но та его руку не приняла. Салтыкова отряхнула джинсы и быстро пошла вперед, Петров пошел за ней, но вдруг понял, что так де Торквемада окажется у него за спиной, а этого Петрову хотелось меньше всего на свете. Он стал ковырять пуговицу на манжете, и только когда этот странный Томас Хуанович оказался рядом с ним, Петров снова пошел в сторону дачи Рыпина. На веранду они поднялись все вместе, Петров заметил опрокинутые чашки и белую скатерть в коричневых разводах от высохшего чая. Дедукция несостоявшегося сыщика тут же обрисовала Петрову картину: господа поругались, чашки опрокинула, конечно, Дарья, потом сбежала на озеро, Томас пошел за ней, и вот как раз в процессе их примирения и нарисовался участковый Петров.
– Я принесу паспорта, – сказала Дарья.
Она ушла. Петров переминался с ноги на ногу, де Торквемада уселся в плетеное кресло и внимательно смотрел на Петрова. Тому все это совсем не нравилось. Хорошо, что Дарья вернулась минут через пять.
– Какого черта мой паспорт делает в кармане вашего пиджака? – набросилась она на Томаса.
– Так вы хотя бы его не потеряете, как это обычно с вами происходит, – лениво парировал тот, не сводя глаз с Петрова.
Салтыкова бросила паспорта на стол. Петров прочистил горло, достал из папки лист бумаги и стал писать. Дарья стояла в дверях, скрестив руки на груди, Томас продолжал пилить Петрова взглядом. Петров переписал данные Салтыковой с первой страницы, потом прописку, пролистал до семейного положения – ничего, в конце отметка о получении загранпаспорта. Он взял паспорт де Торквемады. Переписал, пролистал до конца, у этого и загранпаспорта даже не было.
– У вас есть гражданство другой страны? – строго спросил Петров.
– А вы как думаете? – ответил вопросом на вопрос де Торквемада.
– Я никак не думаю, – огрызнулся Петров. – На вопрос отвечайте.
– Есть, гражданство Испании.
Конечно, на кой ему загранпаспорт, когда он гражданин Евросоюза? И приперся на дачу в «Сапфир»? Да до Канарских островов быстрее долететь, чем в пятницу вечером доехать из Москвы до Электропольска. Петров вдруг почувствовал злость на этого де Торквемаду, но не из-за того, что у него явно была куча денег, не из-за того, что у него есть европейское гражданство, не из-за этого его дорогого костюма, а из-за Дарьи Салтыковой. Красивая молодая женщина, ну что она делает рядом с этим старым уродом? Неужели все из-за денег?
– Дачу снимаете? – строго спросил Петров.
– Нет, – ответил де Торквемада, – мы ее купили.
У Петрова уж челюсть упала.
– Как это? – спросил он.
– По договору купли-продажи, спросите в администрации, правлении или как это там называется, – ядовито заметила Дарья.
Зачем этим людям дача в
