«Коль дожить не успел…» Воспоминания о Владимире Высоцком - Игорь Васильевич Кохановский

А вскоре его увезли в больницу: началось кровотечение, видимо, он «развязал» немного после истории с газетой. Положили в Склифосовского.

Он позвонил, сказал, что пару-тройку дней там пробудет. Я спросил: «Навестить?», он сказал «не надо».

Через два дня раздался звонок от Паши Леонидова (какой-то дальний родственник отца Володи, который называл себя Володиным дядей – уж больно льстило быть в родстве с самим Высоцким). Он сказал, что Володя не мог до меня дозвониться (телефон был долго занят – соседка по квартире любила поговорить) и позвонил ему, чтоб тот позвонил мне, и чтоб я приехал забрать его из больницы к двум часам. Паша предложил, чтобы я заехал за ним – он тоже хотел повидать Володю, – благо это по дороге (он жил в доме на углу Каретного ряда и Садовой), и мы вместе поедем за Володей.

Приехали. Володя выглядел явно отдохнувшим и посвежевшим.

Сели в такси, и Паша предложил заехать к нему, посидеть, поболтать, попить кофейку.

Когда вошли в его квартиру, я сразу обратил внимание на книжные полки. Бросилось в глаза полное собрание Брокгауза и Эфрона и еще множество книг. По кожаным корешкам с золотым шрифтом на них можно было понять, что библиотека собиралась давно и со знанием дела.

– Пашенька, откуда же у тебя такое богатство?! – невольно вырвалось у меня.

– Это что… Вот раньше было действительно богатство.

– А куда же оно делось?

– Прогудел…

– Как так?

– Ребятки, вы сидите с одним из самых крутых в прошлом наркоманов.

И он рассказал нам свою историю.

В свое время он окончил библиотечный техникум и очень рано понял, что книги – это капитал. Он начал собирать библиотеку. Паша очень рано и очень прилично стал зарабатывать – он был прирожденным концертным администратором, так это тогда называлось, а попросту – организатором концертов.

В 1950-х годах в начале Неглинной улицы (это здание не сохранилось) находился офис Москонцерта, около которого все дни, как бы сейчас сказали, тусовались артисты всех мыслимых и немыслимых жанров. Здесь сколачивались бригады, которые потом ехали «на чес» – на гастроли. Этот «чес» им организовывал Павел Леонидов. Он тогда много не пил и почти все лишние деньги тратил на книги. Заработки росли, а с ними росли и потребности хорошо выпить и закусить. Последнее как-то не особо требовалось, а вот первое – все больше и больше. И все труднее было приходить в себя на следующий день после обильного возлияния.

И однажды на этом известном всей Москве пятачке на Неглинной к нему подошел один из артистов и, видя, как Паше плохо с перепоя, завел разговор о том, что зря он так себя мучает – напивается, а потом чуть не целый день не может в себя прийти. Есть способ «словить кайф» и не мучиться после этого…

Так Паша впервые попробовал наркотики и вскоре на них «подсел».

Чем дальше в лес, как любил говорить Володя, тем ну его на хрен…

Денег, заработанных и немалых, стало не хватать. Тогда он начал продавать книги своей библиотеки. Остались только самые ценные – их он не хотел продавать ни за что, хотя семья иногда голодала. И когда он дошел, как говорится, до ручки, он решил «завязать».

– А что значит – до ручки? – поинтересовались мы.

– А это значит, что моя доза стала 40 ампул морфия в день!

– 40 ампул?.. Да какой же организм это вынесет! – вырвалось у Володи.

– Если организм здоровый – выдержит. А я всегда был здоров как бык. Короче, я пришел к врачам и сдался им на милость. Процедуры жуткие, не хочу даже вспоминать. Но с тех пор – все, как отрезало. Только сигареты, даже кофе, вот вы пьете, а я боюсь, да и не хочется. А библиотеку я потом почти восстановил, но не полностью, конечно. Не те времена, что раньше. Сейчас многие книги, что у меня были, уже не купишь.

А потом Паша стал писать тексты песен, так как общался он со многими певцами и музыкантами, и тоже достиг определенных успехов. В то время, о котором рассказываю, очень крутым шлягером была песня Юрия Саульского «Тополиный пух», текст которой написал Паша. Может, кто-то помнит слова припева: «Если ты одна любишь сразу двух, значит, это не любовь, а только кажется».

Когда после подписания Хельсинкского соглашения поднялась волна еврейской иммиграции, одним из первых, хотя ему было уже под 60, уехал Павел Леонидов. У него было две Библии с иллюстрациями Дюре. Одну он подарил Ленинке, а другую ему разрешили вывезти.

Я бы никогда не вспомнил об этой истории про Пашу, если бы не та жуткая цифра в 40 ампул морфия, – цифра, которая аукнется через 12 лет.

Мы пришли ко мне на улицу Горького. Володя вдруг предложил:

– А что, если нам сходить попариться, тем более мне после больницы сам бог велел.

– А тебе можно после больницы?

– А то!

Он куда-то позвонил, быстро переговорил с кем-то и сообщил, что мы идем в лучшую сауну столицы. Она располагалась в комплексе бассейна «Москва» (что был на месте взорванного храма Христа Спасителя, теперь восстановленного) и предназначалась только для избранных. В этой сауне нередко проводили по полдня две закадычные подруги – Екатерина Фурцева и Людмила Зыкина.

Мы позвонили Севочке Абдулову, пригласили присоединиться к нам, у него был Лёша Чардынин, известный кинооператор, снявший не так давно фильм «Журналист» режиссера Сергея Аполлинариевича Герасимова, и мы вчетвером оказались в этой знаменитой сауне. Парилка в ней была и вправду отменная и уже к нашему приходу нагрета до 110 градусов. Я по дороге купил пластмассовую мыльницу – ту, которая состоит из двух половинок, входящих одна в другую.

– А это еще зачем? – поинтересовался Володя.

– А я одну половинку мыльницы дам тебе, а другую оставлю себе, и мы будем краями этих пластмассовых крышечек «соскабливать» пот с тела, освобождая таким способом поры для нового выделения пота. Этой премудрости меня научили борцы, сгонявшие в парилке набранный вес…

– Васёчек, да ты просто профессор в ентом деле. Вот что значит прожить всю жизнь возле Сандуновских бань.

Внутри, в предбаннике, сауна была обложена деревом и вся устелена коврами. На маленьком столике в углу стоял огромный самовар, на столе были разложены в вазочках конфеты, сушки всех сортов, даже с солью – для пива, которое мы с собой прихватили, загрузив его сразу в