Ночь ведьмы. Книга первая - Сара Рааш
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Церковь заставила этих людей покинуть свои дома.
– Не понимаю, как кто-то может верить в вашу церковь, – шепчу я. – Ее испорченность настолько очевидна, что ослепляет.
Капитан вздрагивает.
– То, что считается нормой, не подвергают сомнениям – когда люди знают только тьму, они забывают о существовании света.
– Но это не соблазнительная тьма. Как возможно…
– Соблазнительная тьма?
Его вопрос заставляет меня замолчать. Я не хотела этого говорить. Нет… не так.
Я сглатываю, глядя на него и думая, собирается ли он настаивать на разъяснении.
– Ваша Церковь говорит о соблазне дьявола. В этом виде зла нет никакого соблазна. – Я взмахом руки обвожу улицу. – Не могу представить, что, увидев такое отношение к людям, я решу зайти в церковь.
Его челюсть напрягается.
– Как ты и сказала, это дело рук Церкви, – шепчет он, – а не моего Бога. И многие это понимают. В любом случае я должен в это верить.
Я дрожу, крепко обхватив себя руками. Ярость, которая пробуждается во мне, когда он говорит о вере, в равной степени отвратительна и… знакома.
Я помню человека, который непоколебимо верил в Триединую.
Человека, который верил, что нашей магии нет дна.
Человека, которого Триединая разочаровала.
– Ты не можешь разделять своего бога и зло, совершаемое в его честь. – Мои слова звучат жестче, чем я хотела. Все из-за этого места. Этого района. Жестокости творившихся здесь злодеяний.
Из некоторых окон выглядывают лица. Люди прячутся в заброшенных зданиях. Люди, доведенные хэксэн-егерями до отчаяния.
Я замечаю, когда оглядываюсь, два лица в окне дома позади нас. Остальные быстро прячутся, когда я поворачиваюсь, но эти двое остаются. Смотрят. Наблюдают.
Дети. Им лет по семь-восемь. Грязь размазана по их лицам.
Злость подкатывает к горлу, побуждая накричать на хэксэн-егеря, свалить всю вину на него, заставить увидеть, что происходит в его городе.
Но думаю, он и так это понимает.
А я не представляю, что с этим делать.
– Я знаю.
Я поднимаю взгляд на капитана. Он смотрит туда, куда смотрю и я, на детей в окне. Он кивает им, мягко улыбается, а потом его взгляд встречается с моим.
– Я знаю, что многое из того, что произошло, было сделано в Его славу, – говорит он. – Вера – это… сложная штука.
– Правильное решение – это не сложно.
– И это я знаю. Именно поэтому мы собираемся спасти невинных.
– А что потом? – Вопрос как удар в живот. «А что потом?»
После того как я заберу Лизель. После того как выведу всех из города. Мы с Лизель сбежим в Черный Лес… «А что потом?»
Угроза все еще здесь. Коммандант Кирх все еще здесь. А я собираюсь прятаться, пока он копит силы? Что я могу сделать?
«Остановить его».
Голос неумолим и тверд.
«Остановить его».
Этот район наполнен той же решимостью. Все, кто бывал здесь – каждый человек, убитый или вынужденный жить в изгнании десятилетиями, даже столетиями, – я чувствую, как трепещут их души при мысли, что главный хэксэн-егерь за все ответит. Даже если они не подвергались гонениям со стороны охотников, зло везде одинаково.
«Остановить его».
Как? Что я могу сделать? Мама провела в Бирэсборне гораздо больше времени, чем следовало, пытаясь придумать, как достучаться до него, как убедить отказаться от этого крестового похода. Но что, если нет возможности его остановить, – что тогда?
Я вспоминаю столб, к которому была привязана моя мама. Но вместо нее я вижу комманданта, закованного в кандалы и сгорающего заживо.
«Мы не убиваем, – всплывают в памяти мамины слова, урок, который преподавали нам старейшины. – Ведьмы никогда не убивают. Убийство подпитывает дикую магию, а мы не прикасаемся к дикой магии, Фридерика!»
Я напрягаюсь, ожидая, что вот-вот раздастся голос, который начнет искушать меня убить комманданта Кирха.
Но ничего не происходит.
Остается только ноющая потребность, похороненная глубоко под горем, и это хуже, ведь голосу даже не нужно искушать меня. Я желаю смерти комманданта. Меня передергивает, перед глазами все превращается в черные пятна, улица закручивается спиралью, трясется…
– Фрици? – Кто-то хватает меня за плечо. – Фрици!
Я падаю вперед и врезаюсь в грудь капитана. Он ловит меня, удерживая, пока я задыхаюсь и дрожу. По моей спине стекают капли пота.
– Я просто… – Я поднимаю на него взгляд.
Он обнимает меня, стоя посреди улицы.
Его лицо близко, так близко, зрачки расширены от беспокойства – schiesse, почему капитан хэксэн-егерей такой искренний? – прядь его темных волос падает на лоб, край капюшона слегка откинут назад.
Я вздыхаю, на мгновение позволяя ему поддержать меня.
На мгновение я расслабляюсь.
Меня пошатывает, глаза закрываются.
– Я просто устала. – Я отталкиваю его.
Я была одна с тех пор, как покинула Бирэсборн, вот и все.
Я напугана, опечалена и одинока, а он – первое дружелюбное лицо, которое я увидела, с тех пор как мой мир рухнул.
Вот и все.
– Тогда пошли, – говорит он, и голос у него такой добрый, что я его ненавижу. – Надо добраться до рынка. О, schiesse… ты же, должно быть, с голоду умираешь!
Я приоткрываю глаза.
– Не очень. Вероятно, я съела твою еду.
Он улыбается. В полную силу. От этой широкой улыбки что-то у меня в груди пробуждается.
– Хорошо, – вот и все, что он произносит.
Я ненавижу не только его.
Я ненавижу и себя.
16. Отто
От дома-крепости до рынка недалеко, но я не спускаю глаз с девушки, которая идет рядом, чтобы быть уверенным, что она скрыта от посторонних глаз и не упадет в обморок от голода. Кроме того, я тоже проголодался.
Я веду Фрици по Кристкиндэмаркту. Я знаю, куда хочу ее отвести, и скоро она начинает принюхиваться к дыму, который пахнет сосновыми шишками.
– Здравствуйте, – окликаю я Ганса, склонившегося над костром. Тлеющие сосновые шишки светятся внутри кольца из камней, который служит местом для костра на открытом воздухе на мощеной площади Хауптмаркт.
Ганс кивает в мою сторону, не поднимая головы. Он жарит вурст[27] на шпажке, нюхая воздух, пока шипит жир.
– Две, пожалуйста, – говорю я, и Ганс кивает. Фрици наблюдает за мной, с любопытством нахмурив брови. – С brötchen[28], – добавляю я, и Ганс похлопывает по земле рядом с собой, ища деревянное блюдо с горкой булочек. Он берет одну, затем поворачивает шпажку и, сняв с нее сосиску,
