Дебютантка - Марго Вуд
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Хорошо, Эллиот, а теперь постарайся не шевелиться. – Очень старая, очень недовольная и очень неприятная медсестра входит в палату с подносом, на котором лежит самая большая игла из тех, что я когда-либо видела. – Я должна ввести лекарство медленно, поэтому, пожалуйста, не напрягайся.
Предпочитаю, чтобы врачи и медсестры не сообщали мне о своих планах. Понимаете, о чем я? Представьте: вы знаете, что вот-вот почувствуете боль и А-А-А, ЗАРАЗА, ЧЕРТ, ТВОЮ МАТЬ! Я оглядываюсь через плечо и вижу, как антибиотик из шприца перекочевывает мне в ягодицу.
Сделав дело, медсестра наклеивает пластырь на место укола и натягивает бумажную простыню на мой зад.
– Пожалуйста, полежи неподвижно несколько минут, потом можешь идти. И постарайся больше не наклоняться в душе, хорошо?
– Да, мэм, – отзываюсь я.
Она выходит из комнаты и толчком ноги затворяет дверь. Увы, та закрывается не до конца, и мне прекрасно видно коридор. Следовательно, людям из коридора прекрасно видно меня в этой комнате. Но мне запретили двигаться, поэтому остается только лежать и молить Бога, чтобы никто из проходящих не увидел мой полуголый зад. Что, разумеется, происходит НЕЗАМЕДЛИТЕЛЬНО. Мимо мелькает чья-то фигура, и едва я успеваю подумать, что беда миновала, как человек возвращается.
– Эллиот? Это ты?
Боже святый, почему Ты меня оставил?
Это Мика. Конечно. Кто же еще. Я не видела его в общежитии с возвращения, и мы не разговаривали с той вечеринки.
– Да, я.
– Можно войти?
– М-м… если честно, лучше не стоит. Я сейчас… как бы это сказать… неприкрыта, – говорю я, заимствуя выражение Брэда для обозначения наготы.
– Что случилось? Ты не заболела? – спрашивает Мика из-за двери.
Я подумываю соврать ему, сочинить что-нибудь на девяносто девять процентов менее унизительное, но кого я обманываю? Не я выбрала судьбу неудачницы – судьба неудачницы выбрала меня.
– Да ничего страшного, просто небольшая инфекция на заднице. Неудачная попытка побрить ноги в душе. Я в норме. Все прекрасно. Все про-о-осто замечательно. – Я слышу дипломатичное покашливание – Мика сдерживает смех. – А тебя что привело сюда?
Господи, пожалуйста, хоть бы он оказался здесь по такой же идиотской причине.
– Бесплатные презервативы, конечно. С тобой точно все в порядке? – Он слегка приоткрывает дверь и делает попытку войти. – Слушай, я знаю, мы не разговаривали с той…
– НЕТ, НЕ ВХОДИ СЮДА!
– …вечеринки и… О БОЖЕ! ВОТ ЭТО ПОПА!
Я утыкаюсь лицом в сгиб локтя.
– Я предупреждала! Прости, но теперь ты никогда этого не развидишь.
Мика по-прежнему пытается отвести взгляд, но в отличие от Брэда он далеко не джентльмен. Он хлопает по моей здоровой ягодице.
– Черт возьми, Эллиот. Я и не замечал раньше, какое у тебя тут богатство.
– Брось мне мои штаны. Они вон там, на полу.
– Если что, это комплимент.
Мика подбирает треники и кидает мне.
– Я так и подумала, – соскальзываю со стола и натягиваю штаны. – Не мог бы ты сделать мне одолжение и не упоминать об этом в своем отчете?
Мика усаживается на табурет медсестры.
– На самом деле я рад, что встретил тебя. Как раз хотел поговорить. Есть минутка?
– Конечно, – отвечаю я, пока беру свою студенческую карту и телефон. – Только давай поговорим по дороге? Через полчаса у меня занятия, нужно взять кое-что из комнаты.
Боль от укола в конце концов утихает. Хромая по вестибюлю, я изо всех сил стараюсь не напрягать ягодицы. Люблю вести серьезные разговоры на ходу: есть повод не смотреть собеседнику в глаза, ведь приходится внимательно глядеть под ноги.
– Слушай, хочу кое-что прояснить насчет той вечеринки, – говорит Мика. Тон его более торжественный и серьезный, чем обычно. – Вчера я столкнулся с Роуз, и она заявила, что все написанное мной тогда – неправда. Хотя и не сказала, что произошло на самом деле.
– Не знаю, готова ли опять пересказывать эту историю, – говорю я, когда мы подходим к лифтам и прикладываем студенческие карты. – Если честно, хочу поскорее обо всем забыть.
Да, я обещала найти способ простить его. Однако не до конца уверена, можно ли ему доверять – это совсем другое.
– Значит, что-то все-таки произошло?
– Да, но не то, о чем ты растрепал всему колледжу. Люси прочитала твой пост и теперь отказывается со мной разговаривать. Она до сих пор не вернулась в общежитие, так как поверила твоим словам.
Мы выходим из лифта, и я сворачиваю направо, в свою комнату. Мика останавливает меня.
– Знаю. И пытаюсь это исправить и извиниться, – говорит он.
Я поворачиваюсь на пятках и смотрю ему прямо в лицо.
– Выпытывая у меня историю, которую не заслужил права знать?!
Двое наших соседей по этажу проходят мимо, бросают на нас косые взгляды и перешептываются. Не желая устраивать перепалку с Микой в коридоре, я понижаю голос:
– Сейчас не время об этом говорить. У меня занятие.
– Я правда хочу, чтобы все было как прежде, Эллиот. – На лице у Мики написано отчаяние. – Можно зайти к тебе сегодня после ужина?
Я смотрю на часы: если не потороплюсь – опоздаю.
– Хорошо, до вечера.
* * *Следующие четыре часа я сижу в лекционном зале и пытаюсь не отвлекаться на предстоящий разговор с Микой. Мне требуется вся моя умственная энергия, чтобы въехать в доклад[71]: два двухчасовых монолога по истории медиаискусств и принципам социологии – это вам не шутка. Поэтому, вернувшись к себе, я вырубаюсь и целиком пропускаю ужин. Просыпаюсь, только когда слышу, как кто-то пинает мою дверь. Я сползаю с кровати и открываю. В коридоре стоит Мика, одетый в короткий шелковый халат, с двумя кружками кофе в руках. Он сует одну мне и входит в комнату.
– Милый халатик, – замечаю я, пока Мика устраивается на свободной кровати Люси, а я – на своей.
– Спасибо, он из коллекции Джейн Фонда, – говорит он, и мы погружаемся в восхитительно неловкое молчание, которое я так ненавижу. Мика вначале скрещивает ноги, затем вытягивает их. По крайней мере, не одна я ощущаю себя не в своей тарелке.
– Ну и как ты себе это представляешь? – спрашивает он,
