Тень богов - Джон Гвинн

– Хорошее место, – сказал Агнар, оглядываясь на крутой склон позади себя и ниже, чтобы рассмотреть «Ярл Волн» на берегу. Лютые Ратники занялись обустройством лагеря, вырыли яму в земле, нашли валежник для костра и ручей, чтобы наполнить фляги водой. С наступлением темноты пламя уже потрескивало, а котелок с тушеным мясом, подвешенный на железной раме, громко булькал, и от запаха баранины и жира у Эльвар урчало в животе. Сайват как раз раскладывал еду для Ратников, он наполнил миску Эльвар, а за ней – Гренда. Обернувшись в этот момент, Эльвар увидела Краку, ведьму-Сейд, которая смотрела на покрытую мхом гранитную плиту, перед которой они разбили лагерь. Она протянула руку, и кончики пальцев коснулись камня.

– Что ты делаешь? – спросил Краку Агнар. Он сидел, привалившись спиной к камню.

– Это клятвенный камень, – ответила она.

– Маленькая гора, вот что это такое, – сказал Сигхват, окидывая взглядом гранитную глыбу, и несколько Лютых Ратников засмеялись.

– Все клятвенные камни были уничтожены, – заявил Гренд из-за плеча Эльвар, озвучив ее мысли.

Однако тут Агнар встал, нахмурившись.

– Гундур, – позвал он.

Гундур-трэлл подошел к нему, склонив голову, и сделал несколько глубоких, фыркающих вдохов.

– Я ничего не чувствую, господин, – пробормотал он.

– Здесь, – сказала Крака и провела кончиками пальцев по мху. Трэлл соскоблил его с камня и прижался лицом к граниту, вновь принюхиваясь.

– Да, – наконец выдохнул он. – Они здесь: пролитая кровь и клятвы, что были принесены, полустертые, как сама память о них.

Он продолжил счищать мох.

– Есть способ проще, – раздался голос пленной женщины. Она поднялась с земли, где сидела рядом с мужем и сыном.

– Успа, нет, – сказал пленный Берак. Он дернулся, чтобы схватить жену за руку, и цепи зазвенели.

– Оставь ее, – огрызнулся Агнар на Берака. – Что именно проще? – спросил он Успу.

– Разглядеть клятвенный камень, – сказал Успа.

– Я уже вижу его, – прорычал Сайват, нахмурившись. – Он ведь такой большой, что трудно разглядеть на поляне что-то кроме этой громадины.

– Я имею в виду не это. Увидеть, что на нем начертано, – проговорила Успа. Агнар перевел взгляд с нее на камень.

– Покажи мне, – сказал он. Успа шагнула вперед.

– Мама! – крикнул сын ей в спину.

– Все в порядке, Бьярн, – сказала она, ободряюще улыбнувшись. И, приблизившись к каменной плите и Агнару, протянула ладонь.

– Режь меня, – сказала она.

Агнар достал свой кинжал и прикоснулся им к ладони Успы, на которой тут же выступила кровь. Женщина дала ей стечь, сжала и тут же разжала кулак, а затем прикоснулась раскрытой ладонью к месту, которое гундур-трэлл только что очистил ото мха.

Эльвар, не моргая, смотрела на женщину. Потом поняла, что все это время сдерживала дыхание и заставила себя вдохнуть.

Ничего не происходило. Она видела, как кровь Успы тонкой струйкой стекает по камню, будто нащупывая дорогу, черной, блестящей дорожкой по гранитному боку.

А затем по камню прошла дрожащая рябь, словно древний гигант пробудился от смерти и сделал первый трепетный вдох. Над скалой поднялось облако пыли. Эльвар услышала, как Сайват резко вздохнул, и из ладони Успы вырвалось сияние, словно струя расплавленного металла, который заливают в форму. Оно спиралью вылетело из ладони ведьмы-Сейд и растеклось по гранитной поверхности, заставляя светиться мох и лишайник. Потом появились еще огненные линии, опоясавшие скалу от подножья до вершины и по всей ширине. Мох и лишайник почернели и воспламенились, раздалось шипение, и пепел стал опадать хлопьями на землю, обнажая каменную поверхность.

Эльвар просто стояла с открытым ртом и смотрела, как и все Лютые Ратники вокруг нее. Молча. Гренд положил руку на топор, висящий на поясе. А Сайват замер с забытым в кулаке половником, полным тушеного мяса.

И тут Успа отдернула руку, отступила назад и уставилась на скалу вместе с остальными Лютыми.

Руны змеились по камню, и заполнившие его образы сияли, подобно гобелену, рожденному землей у ног воинов и поднимающемуся вверх, чтобы коснуться неба. Они притягивали взгляд и заполняли поле зрения целиком. Изображение бледного дракона в клетке, яростно бьющегося, запертого в пещере меж корней огромного дерева. Волк на равнине, скованный толстой цепью, а мелкие фигурки рядом с ним мечутся, нанося удары. Зверь в ответ широко разевает пасть, завывая.

– Ульфрир, бог-волк, – выдохнула Крака.

– Это Гудфалл, – прошептал Бьорр. – Падение богов.

Здесь было так много изображений, что у Эльвар с трудом получалось разглядеть и постичь их все. Вот фигуры, свисающие с ветвей деревьев, многие из них – с костяными крыльями на спинах.

– Лес висельников, – сказала Эльвар. Она вспомнила сказку о том, как боги Орна и Ульфрир нашли свою дочь-первенца убитой, с отрубленными крыльями. Это сделала Лик-Рифа, дракон, сестра Орны. В отместку же Орна и Ульфрир выследили потомство Лик-Рифы, носителей ее крови, и убили. Разорвали им спины, вырвали ребра, вытянули их наподобие крыльев и развесили трупы на деревьях.

«Кровавый орел» – так эту казнь теперь называли.

«Первая кровная месть», – подумала Эльвар.

Картины сменяли одна другую, рассказывая о богах, ведущих войну: Берсер – медведь, Орна – орел, Гундур – гончая, Ротта – крыса и многие, многие другие. И Снака, отец, создатель, что кружился над всеми ними. Светящийся яд капал с его клыков, когда он вступал в кровавую схватку и пожирал своих детей.

– Я думал, что все клятвенные камни были уничтожены, – сказал Сайват.

– Мы находимся в самой заднице мира, – ответил Агнар. – Так что этот уцелел.

Он все еще смотрел на огромную плиту, скользя взглядом по светящимся линиям, которые складывались в картины.

– Так вот откуда происходит твой род, – сказал Агнар закованному в цепи Бераку и указал на изображение огромного медведя, широко разевающего пасть и брызжущего слюной.

Берак ничего не ответил, а только пристально посмотрел на картину.

– Они – отцы и матери всех нас, Порченых, – сказала Крака. – Снака любил свои творения, ну, когда не пировал ими, и дети его такие же.

Она смотрела во все глаза на спирали, змеящиеся по граниту.

– Почему они сражались? – пробормотал Сайват. – Из-за чего началась эта война, что привела к почти полному уничтожению всех живущих?

– Ревность и убийство, – сказала Успа. – Кровная вражда. Драконица Лик-Рифа думала, что сестра замышляет ее смерть, а крыса Ротта лишь подкидывала дров в огонь ее подозрений. Лик-Рифа убила дочь Орны и Ульфрира, тайно создала везен и хотела с их помощью уничтожить Орну и всех, кто поддерживал ту. Но Орна обо всем узнала, заманила Лик-Рифу в пещеры глубоко под корнями Оскутреда, великого ясеня, и вместе со своими братьями и сестрами заточила ее там. Это и стало причиной войны.

– Лик-Рифа – это сказка фейри, – сказала Эльвар в наступившей тишине.

– Как ты можешь так говорить? – прорычал Сайват. – Просто посмотри сюда. Посмотри на нее.

– Это истории, высеченные в камне, – ответила Эльвар. – В некоторые из них я верю, но только в те, доказательства которых я могу увидеть и потрогать. Порченые реальны, да, те, в чьих жилах течет кровь богов. Я вижу в тебе кровь гончей Гундура.

Она указала на гундур-трэлла. Потом – на Берака:

– Берсер –