Война, погубившая Россию. Записки премьер-министра Великобритании - Дэвид Ллойд Джордж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я не боялся того, что большевизм станет серьезной угрозой для внутреннего мира в самой Англии. Недавние перевыборы в Прествичском округе Ланкашира показали, что даже в промышленном округе огромное большинство населения враждебно относилось к революционным идеям и желало доведения национальной войны до победного конца.
Я поэтому полагал, что предоставление больших полномочий г. Локкарту может оказаться полезным, для того чтобы получить от большевистского правительства согласие на некоторые условия, обеспечивающие невмешательство большевиков во внутреншою политику союзных стран.
Я также настойчиво стремился к тому, чтобы военный кабинет не отказывался внимать советам британских представителей в России; я привел несколько случаев из прошлой практики, когда, по моему мнению, были допущены ошибки вследствие подобного отказа. Мнение, которое я составил себе о г. Локкарте, было таково, что я поколебался бы отвергнуть его советы.
Некоторые из членов правительства чрезвычайно опасались каких бы то ни было сношений с большевистским правительством, считая, что этим они могли бы поднять престиж последнего и тем усилить влияние большевистской пропаганды.
Военный кабинет предложил министру иностранных дел подготовить проект ответа на телеграмму г. Локкарта и представить этот проект на рассмотрение кабинета. Проект г. Бальфура, одобренный кабинетом и отправленный в Петроград, гласил:
«Существуют, по-видимому, некоторые недоразумения по поводу нашей политики по отношению к петроградскому правительству. С Вашей стороны было бы ошибкой полагать, что 'мы отказываемся от ограниченного признания большевиков» и не меньшей ошибкой считать, что наше решение в этом вопросе основано на «тревоге относительно того ущерба, который эта политика может причинить буржуазным элементам в России».
По этому поводу я должен ясно и твердо заявить, что мы ни в коей мере не вмешиваемся во внутренние дела России. Наш интерес к ним исходит исключительно из того, как внутренние события в России влияют на исход войны. Если значительная часть России в настоящее время благожелательно относится к большевистской форме социализма, то это дело не Англии, а России, и нам кажется, что этот вопрос не имеет никакого отношения к тому, признаем ли мы дипломатически русское правительство, или нет.
Мое мнение по этому вопросу таково: между теми взглядами по поводу формы признания, которые Вы высказали в Вашей депеше, и теми, которых придерживается правительство Его Величества, нет существенной разницы. Мы согласны с тем, что в настоящее время нет возможности идти на полное абсолютное признание, но вместе с тем крайне нежелательно привести дело к полному разрыву.
Единственной проблемой сейчае является вопрос о том, какую именно среднюю линию надлежит избрать между этими двумя позициями. Если всем станет ясно, что наши отношения с большевиками носят не узаконенный, а лишь полуофициальный характер, то нет причин, почему Вы не можете действовать в качестве признанного представителя британского посольства. Мы готовы вступить в сношения с фактически существующим правительством большевиков в Петрограде на тех же точно основаниях, на которых мы уже вступили в сношения с правительствами Украины, Финляндии и других частей страны.
Больше затруднений представляет вопрос о том, какой линии Вам следует держаться в наших переговорах с Россией. Конечно, мы не хотели бы в настоящий момент тратить время на обсуждение прошлых претензий, вроде порванных договоров, отказа от уплаты долгов, оставления военных припасов на произвол судьбы, начала войны с Румынией и т.д. Следует говорить лишь о настоящем и будущем, и в этом плане мы должны отметить некоторые основные темы, до которым мы не можем согласиться с пожеланиями большевиков и они не могут пойти нам навстречу.
Мы желаем, чтобы большевики отказались от своей пропаганды на территориях союзных стран. Они хотят, чтобы мы отказались от всякой помощи или содействия всяким военным силам или политическим организациям в России, которые не пользуются их одобрением. Наше требование связано с отказом большевиков от их открыто провозглашенных принципов, тогда как их требование заставило бы нас оставить на произвол судьбы наших союзников и друзей в тех частях России, где фактически существуют небольшевистские правительства.
Помимо этих вопросов, есть, одпако, немало других, по которым есть возможность вести умелые дипломатические переговоры. В настоящее время первый из этих вопросов — вопрос о том, как убедить петроградское правительство не заключать сепаратный мир с Германией и прекратить враждебные действия по отношении к Румынии. Непосредственные усилия, направленные на то, чтобы помешать миру с Германией, вероятно лишь помешают осуществлению намеченной дели, но было бы желательно указать, что немцы будут упорно стоять на своем по вопросу о свободе Эстонии и Литвы и что они не имеют никаких опасений за судьбу румынской границы.
Нашим серьезным желанием является задержать, насколько возможно, разрыв с петроградским правительством — даже если в конечном счете разрыва нельзя будет избежать — и пока сделать наши взаимоотношения с этим правительством по возможности более приятными и деловыми.
Итак, мы соглашаемся с Вашим предложением о том, чтобы Вы отныне занимали положение признанного посредника между нашим правительством и большевиками. Мы не ставим никаких условий в связи с этим, так как в тот момент, когда мы начнем обсуждать те или иные условия, мы упремся в тупик. Насколько возможно, мы будем препятствовать большевистской пропаганде в Англии, и если будет установлено возмутительное поведение большевистских агентов, мы вышлем их, точно так же, как мы выслали бы представителей всякого другого правительства, если бы они начали вмешиваться в наши внутренние дела'.
* * *
Однако после многих перипетий мир между Россией и Германией был подписан 3 марта 1918 г. Договор между центральными державами и Украиной был подписан еще 9 февраля 1918 г. Румыния, очутившаяся в отчаянном положении, не имела другого выхода, и должна была подписать мир 27 февраля.
Тем не менее, 12 марта президент Вильсон счел возможным направить съезду Советов в Москве послание, в котором выражал чувства симпатии русскому народу.
На заседании кабинета было указано, что этот документ выполнял от имени Соединенных Штатов ту задачу, на осуществлении которой настаивал г. Локкарт перед британским правительством.
Америка, однако, не имела оснований для таких чувств негодования по адресу России, как европейские союзники, которые имели значительные капиталовложения в России и которым Россия изменила в середине войны.
Но когда полный текст условий мира стал нам известен, позиция союзников приняла более определенные и отчетливые формы. Вопрос об окончательной измене России по отношению к союзникам был поставлен на обсуждение
