Война, погубившая Россию. Записки премьер-министра Великобритании - Дэвид Ллойд Джордж
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Я пришел к выводу, что время для этого наступило. Та интерпретация неопределенных заявлений Чернина, которая содержалась в последующих речах германских государственных деятелей и военных, а также практическое осуществление этих заявлений в Брест-Литовском договоре вполне оправдывали нашу осторожность.
21-го числа мы вновь обсуждали положение. Было решено направить лорда Милнера и лорда Роберта Сесиля в Париж на совещание с французским правительством по вопросу о позиции, которую Англия п Франция должны занять по отношепию к России в связи с предложениями большевиков о мире. После тщательного обсуждения кабинетом вопроса о той политической линии, которой следует держаться нашим делегатам, последние представили следующий меморандум, который они предлагали передать французам:
'В Петрограде союзники должны немедленно вступить в сношения с большевиками через посредство неофициальных агентов, Каждая из союзных стран при этом должна поступить так, как считает наилучшим.
Мы намерены дать сэру Джорджу Бьюкенену отпуск по состоянию здоровья и сохранить в Петрограде поверенного в делах. Мы не предлагаем союзникам следовать нашему примеру. Продолжительное пребывание Бьюкенена в Петрограде раз и навсегда связало его в представлении большевиков с политикой кадетов, и в их глазах он занимает место, сходное с тем, которое занимает, скажем, г. Милюков.
Мы должны указать большевикам, что мы не желаем вмешиваться во внутренние дела России и что было бы глубокой ошибкой думать, что мы содействуем контрреволюции. Подобная политика могла бы привлечь самодержавные правительства Германии и Австрии, но не западные демократии или Америку. Но мы считаем необходимым поддерживать связь с Украиной, Финляндией, Сибирью, Кавказом и т.д., так как эти полуавтономные области представляют значительную часть Российской державы. В частности, мы считаем нужным установить дружественные отношения с Украиной, так как от Украины зависит снабжение румынской армии, с которой мы связаны обязательствами чести.
* * *
Что касается вопроса об участии в войне, то мы должны избегать всяких выражении или действий, которые могут быть интерпретированы как согласие на предательство русских, начавших переговоры с нашими врагами. Но мы должны неоднократно повторять нашу готовность согласиться с принципами самоопределения народов и под этим условием с принципом отказа от аннексий и контрибуций.
Мы должны обратить внимание большевиков на то, что для них важно не доверяться пустым обещаниям Германии, и указать большевикам, что, если они не получат от Германии определенных обязательств в отношении Польши, Чехии, румынских частей Трансильвании, не говоря уже об Эльзас-Лотарингии и Трентино, они ничего не добьются.
Между тем силы сопротивления большевиков тают, и вскоре они окажутся, если уже не оказались, в полной зависимости от германского императора, который тогда посмеется над всеми великолепными фразами большевиков и принудит их к принятию тех условий, которые он сам установит.
Большевикам нужно сказать, что, по-видимому, уже поздно пытаться спасти кадры армии. Но артиллерию следует сохранить, и во всяком случае следует воспрепятствовать тому, чтобы артиллерия попала в руки наших врагов, которые используют ее против западной демократии.
Важнее всего было бы со стороны большевиков воспрепятствовать, если возможно, тому, чтобы хлебопроизводящие области России, и в частности Украина, подпали под влияние или контроль центральных держав. Это еще одна причина того, почему мы стремимся поддержать и укрепить положение украинцев и почему мы должны побудить большевиков к тому, чтобы они не стремились силой преодолеть сопротивление украинцев, а напротив, наладить с ними тесное сотрудничество.
На юге России нашей главной задачей должно быть, насколько возможно, спасение Румынии. Далее мы должны стремиться к тому, чтобы воспрепятствовать поступлению русского продовольствия в Германию.
Наконец, мы должны, если возможно, защитить остаток армянских сил не только для того, чтобы обеспечить тыл наших месопотамских войск со стороны Персии и Кавказа, но и потому, что армяне, совместно с грузинами в одном автономном государстве, могут служить единственным барьером к развитию пантурецкого движения от Константинополя до Китая, которое даст в руки Германии еще более сильное оружие и в свою очередь может стать большей угрозой миру, чем германский, контроль над Багдадской дорогой.
Если мы сможем убедить южную русскую армию возобновить войну, то это очень желательно. Но это, по-видимому, невозможно. Нашей первой задачей должно быть предоставление субсидий для реорганизации Украины, на содержание казаков, кавказских войск и для денежной поддержки персов. Необходимые суммы не так уж велики, принимая во внимание масштабы войны, но валютный вопрос представляет значительные трудности. Если Франция примет на себя финансирование Украины, мы найдем, быть может, средства для других намеченных целей. Необходимо, чтобы США также приняли участие в расходах.
Помимо этих финансовых вопросов, необходимо, чтобы мы имели своих агентов и чиновников, а также, чтобы мы могли воздействовать и оказывать поддержку местным правительствам и их армиям. Необходимо, чтобы все это делалось без всякого шума, с тем, чтобы мы избегли обвинения, насколько это возможно, что мы подготовляем войну с большевиками.
Мы предлагаем, чтобы Украина в этом вопросе оставалась полем деятельности Франции, а мы возьмем на себя другие юго-восточные области страны.
Для руководства всеми указанными операциями каждая из союзных стран должна назначить своего представителя. Эти представители должны поддерживать контакт друг с другом через посредство специальных, агентов, с тем чтобы обеспечить полное единство действий.
Остается открытым вопрос, должны ли мы содействовать возвращению в южную Россию многочисленных русских офицеров, ныне находящихся во Франции и в Англии.
Этот меморандум был принят г. Клемансо 23 декабря. Затем, однако, между большевиками и немцами возникли затруднения, и переговоры в Брест-Литовске были прерваны.
* * *
Нелегко было бы определить наше отношение к большевистскому правительству в этот период. 17 января г. Бальфур выразил в военном кабинете мнение, что, с точки зрения министерства иностранных дел, было бы очень выгодно разорвать вообще всякие отношения с болышевиками. Большевики нарушили договор России с союзниками, отказались от своих долгов по отношению к нам и открыто пытались поднять революционное движение во всех странах. Итальянское правительство стремилось к тому, чтобы союзники заняли именно эту позицию.
С другой стороны, у нас все еще оставались значительные интересы на севере России, и в России было немало британских подданных, положение которых следовало учесть. Поэтому необходимо было, чтобы
