Взгляд назад. Культурная история женских ягодиц - Хизер Радке
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Кто-то считает, что аэробика дала женщинам телесную свободу. Однако мода на нее вовсе не избавила женщин от необходимости подчиняться господствующим в культуре представлениям об идеальном теле. Аэробика просто заменила один идеал другим. За соответствие или несоответствие этому идеалу каждой женщине приходилось отвечать самой. Аэробика позволила женственности сосуществовать со спортом, c жесткими и изнурительными тренировкам — потому, что просто никогда по-настоящему не ставила под вопрос телесные гендерные стереотипы. Занятия аэробикой формировали тело, которое вполне укладывается в традиционные представления о женственности: девушка должна была стать подтянутой, сильной и гибкой, оставаясь при этом худой и привлекательной для гетеросексуальных мужчин. Слишком развитая мускулатура, большая попа и вообще любые намеки на образ буча не поощрялись тренерами. Стандарты красоты 1980-х не столько позволили женщинам выглядеть по-новому — примерить на себя роль спортсменки, — сколько удвоили количество усилий, которые нужно было прикладывать, чтобы соответствовать все повышающейся планке. Как Поль Пуаре и Коко Шанель, которые избавились от корсетов, чтобы заставить женщин изнурять себя диетами, «Стальные булки» создали очередной эстетический императив.
Фантазия о спорте — это обычно фантазия о преображении и самосовершенствовании: Я буду тренироваться, чтобы стать лучшей версией себя, чтобы стать одновременно контролируемым и контролирующим телом. В аэробике объединяются гиперответственность и гипнотическая пассивность[212]. «Тренировки Джейн Фонды» и «Стальные булки» — это не танцевальные уроки; тренеры не предлагают никаких техник, которые помогли бы вам выразить себя через движение. Напротив, выполняя упражнения, вы четко следуете чьему-то руководству, вы повторяете движения стоящего перед вами человека, чтобы в итоге стать более похожим на него. По большому счету аэробика — это практика подчинения: вы стоите на мате, внутри собственного прямоугольничка, и делаете то, что вам скажут. Даже популяризируя среди женщин физическую выносливость и силу, она учит их пассивности и послушанию.
Аэробика, таким образом, это не только новая модель спортивных занятий, но и новая модель женственности. Чтобы быть настоящей женщиной в 1980-х, нужно было выглядеть как Джейн Фонда или Тэмили Уэбб. Для всех остальных женщин — не белых, не худых, не сильных и не гетеросексуальных — революция в фитнесе окончилась лишь созданием еще одной недостижимой и гнетущей эстетической нормы. Идеал Джейн Фонды для многих был недостижим, но некоторые женщины, даже понимая, что никакие тренировки не сделают их «булки» стальными, находили в аэробике источник радости и удовольствия.
Радость
Когда я попросила Розецеллу Канти-Летсам рассказать мне историю ее жизни, она начала так: «Я дочь шахтера. Но я не миллионерша»[213]. Детство Розецеллы пришлось на 1950-е гг. Она выросла в Коннеллсвилле, маленьком городке у железной дороги в Западной Пенсильвании. В пятистах километрах от Коннеллсвилла ту же аппалачскую угольную жилу разрабатывал отец Лоретты Линн{32}. Канти-Летсамы были одной из немногих темнокожих семей в городе, в котором тогда еще практиковалась расовая сегрегация. Отец девочки был активистом движения за гражданские права, и в детстве она часто ходила с ним на демонстрации и стояла в пикетах перед магазинами, владельцы которых не принимали на работу темнокожих. Подростком Розецелла устроилась на работу в местный магазин фиксированных цен, GC Murphy Company.
Все женщины в семье Канти-Летсам были крупными и не испытывали никакого стеснения по этому поводу. «У нас все плотного телосложения, — говорит Розецелла. — Мама весила сто тринадцать килограммов. Бабушка была полтора метра ростом и полтора метра в ширину. Но для них в этом не было ничего стыдного». И поесть Канти-Летсамы любили. «Каждый вечер у нас на десерт было мороженое, или желе, или торт, — вспоминает Розецелла. — Мы очень любили мороженое!» Розецелла тоже была полной и, по ее словам, «совершенно счастливой»: «Я была совершенно счастлива. Я ходила на танцы. Я могла делать все то же, что и остальные девочки».
Канти-Летсам с отличием окончила школу и поступила в Говардский университет, выбрав специальность учителя начальных классов. Одновременно девушка училась в магистратуре Антиохийского колледжа (ныне это Антиохийский университет). Она готовилась стать педагогом, но отцовское воспитание и царивший в семье дух активизма подталкивали ее к юридической карьере. Темнокожим тогда трудно было получить должность юриста, но Розацелла решила, что попробовать стоит. Выпустившись из Говардского университета в 1969 г., она поступила в юридическую школу при Университете Дюкейн в Питсбурге. Там Канти-Летсам получила диплом и некоторое время работала юристом в Федеральной комиссии по связи — она была одним из первых темнокожих юристов в этой организации. Диссертацию магистра Розацелла Канти-Летсам защитила уже в Гарварде. Вскоре она подала заявку на должность преподавателя права в Университете Голден Гейт (Сан-Франциско). На собеседование Розацелла пришла в норковой шубе, которую купила в секонд-хенде.
Интервьюеры, все белые, по воспоминаниям Канти-Летсам, явно не ожидали увидеть на собеседовании крупную, полную темнокожую женщину в шубе и были заметно раздражены. Пять человек бомбардировали Розацеллу вопросами — в тоне, который казался ей унизительным, — и удивлялись тому, что она была способна на них ответить. По ходу интервью недовольство Канти-Летсам росло все больше. Наконец разговор зашел о ее магистерской диссертации — о влиянии пуританизма на правовые представления Джона Уинтропа{33}. «Почему вы выбрали именно эту тему?» — осведомился один из интервьюеров, намекая, что черной женщине странно браться за такую глубоко «белую» тему.
«Я хотела разобраться в том, как вы думаете!» — вспылив, ответила Канти-Летсам. Должность она получила и переехала в Окленд, став вторым темнокожим профессором права в колледже.
Розацелла всегда была полной, но после рождения дочерей-погодок набрала вес еще больше, и врачи советовали ей похудеть. Она, всегда готовая действовать и уверенная в себе, отозвалась в своей обычной манере: «Всему свое время. Вот я. Будем работать с тем, что есть». И решила начать с тренировок на уличной спортплощадке. Вдвоем с подругой они бегали от параллельных брусьев к турникам и обратно, делая упражнения на каждой остановке. «Это всегда было весело, — говорит Розацелла, — но мы встречались довольно далеко, в Беркли, а у меня было двое маленьких детей. Так что в итоге я прекратила эти тренировки».
Как и
