Она - моё табу - Настя Мирная
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Знаете, как работает закон подлости? Если упала одна костяшка домино, посыплются и остальные.
Не проходит и десяти минут, как меня перехватывает «дух» и сообщает, что Генерал Царёв ждёт меня в своём кабинете.
Не то чтобы я боюсь… Вовсе нет… Просто не думал, что так рано и до него дойдёт. А холодный, липкий пот на спине от вентилятора. Невидимого…
Блядь…
Знать бы заранее, с какой целью он меня вызывает, я бы хоть какой-то план разработал, но пока отталкиваюсь от того, что до него дошли слухи. В любом случае, я готов стоять насмерть, если придётся. Отступать я не имею права.
Чеканным шагом пересекаю плац и поднимаюсь на четвёртый этаж штаба. Уже у двери главнокомандующего перевожу нестабильное дыхание и дробящее рёбра сердце. Несколько раз сжимаю и разжимаю кулаки, успокаивая натянутые нервы. Прикрываю глаза, затягиваюсь кислородом до боли в лёгких и опускаю кулак на дверное полотно. Жду разрешения войти, но вместо этого дверь распахивается, а меня рывком затягивают в комнату и хлопают дверью так, что на столе взлетают бумаги. Не успеваю даже сфокусировать зрение, как ненормальная обнимает за шею и тянется ко мне губами.
Меня настолько перетрухало за последние пять секунд, что не сразу могу собрать всю картину целиком. Генерала нет. Но есть его дочка. Она в прямом смысле висит у меня на шее, притискиваясь каждой клеточкой тела под тонкой тканью платья. Я даже забываю о том, как меня грызло желание её поцеловать. Сминаю ладонями изящные изгибы и давлю вниз, вынуждая Кристину опуститься на пол. Глубоко, очень глубоко вдыхаю и скатываю взгляд на её раскрасневшееся, улыбающееся лицо.
— Ты какого вытворяешь? — хриплю на новом вдохе.
— Я скучаю, Андрюш. — тихонько толкает девушка, продолжая заглядывать мне в глаза с какой-то щенячьей преданностью. — Не могу больше смотреть на тебя с расстояния. Старалась удержаться, но не смогла.
Опускает глаза, ковыряя ногтями липучки на форме. Замечаю, что тонкие пальцы слегка дрожат, как и еле слышный лепет. Поднимаю руки на покатые голые плечи, прикрытые лишь тонкими бретельками бюстгальтера, и медленно веду по рукам, наблюдая, как прозрачная гладкая кожа покрывается миллиардами пупырышек от моих прикосновений. Опускаюсь по кистям, прижимаю свои ладони к её и переплетаю пальцы. Крис поднимает голову, но мимика выражает сомнение, недоверие и будто вину. Уголки маковых губ опущены вниз, а глаза блестят обидой.
— Ты меня чуть до инфаркта не довела, Царёва. — информирую с нажимом.
— Ждёшь, что я стану извиняться? — взвинчивается гарпия в мгновение ока.
— Ты в курсе, что наши гляделки уже половина роты запалила?
Она вдыхает, раздувая грудную клетку, и в таком положении замирает. Медленно, словно с опаской, рвано выпускает воздух.
— Я старалась не выдавать… — не закончив, опять глазами перебегает от моего лица к столу, по стене, вдоль плинтусов и только после этого снизу вверх возвращает его обратно. — Я дурею, Андрей, понимаешь? Каждую ночь приказываю себе не ехать в часть, но не могу удержаться. Хочется хотя бы просто увидеть тебя.
— Манюня. — выдыхаю уже без раздражения и злости. Прёт меня от того, что она старается быть искренней, хоть и вижу, сложно ей это даётся. — Блядь… Я тоже. Но такими темпами скоро не только вся рота знать будет, но и до твоего отца слухи доползут. — она дёргает руками, но я крепче сдавливаю пальцы. Наши ладони соприкасаются плотно. Кажется, что между ними оголённый провод — ток от них к самому сердцу микроимпульсами идёт. — Почему ты так боишься, что он узнает?
Кристина снова делает рывок назад. Перебрасываю наши руки ей за спину и удерживаю на расстоянии вдоха.
— Отпусти, псих. — бурчит недовольно, но вырваться на самом деле даже не пытается.
Усилив нажим, прибиваю крепче, ближе, жёстче. Царёва вжимается плоским животом мне в пах, а мягкой грудью в нижнюю часть грудной клетки. То ли обоюдно выдыхаем от силы столкновения, то ли тихо стонем от такой долгожданной близости, но больше мы не говорим. Даю волю её рукам, своими сгребая щёки. Задираю её голову, пока Фурия не упирается затылком. Между маковых губ скользит блестящий от влаги язычок. Судя по глазам, не дразнит, а просто старается смочить их. У самого не только губы, но и ротовая полость до самого желудка пересыхает. Смотрим друг на друга без преград. Наконец, я поглощаю её визуально, не боясь, что кто-то заметит моё помешательство. Кристина так тяжело дышит, что на каждом вдохе сталкиваемся грудными клетками. Она снова облизывает губы. Задерживаю дыхание и склоняюсь к румяному лицу. Веду языком по плоти вместо неё. Сначала по верхней губе пробегаю, следом по нижней. Прихватываю её губами, втягиваю в рот и посасываю. От неразличимого сладкого привкуса голова идёт кругом. Серое вещество окончательно тает. Ещё немного и из ушей потечёт. Девушка мягко, почти не притрагиваясь, проделывает путь пальцами от кистей по предплечьям, плечам, поцарапывает шею, глухо простанывая мне в рот набор неразборчивых звуков. Скребу зубами пухлую губу, продолжая водить по ней языком. Сминаю талию, перебрасываю руки на поясницу, но желание обладать ей полностью заводит меня ещё дальше. Роняю кисти ниже на упругую подтянутую задницу. Сминаю ягодицы вместе с сарафаном. Не ожидаю сопротивления только потому, что думать не способен. Но… Когда его не следует, всё же удивляюсь. Кристинка так крепко притискивается, словно старается внутрь меня пробраться. Но у меня другие правила. Внутри должен быть я. Хотя бы одной частью тела.
Раздвигаю языком её губы и проталкиваюсь внутрь. Фурия на входе ждёт, сразу касается в ответ. Но выталкивает из своей ротовой и забирается в мою. Я дурею. Вот так просто теряю всю человеческую суть. Похоть гонит по венам отравленный жидкий огонь. Он выжигает их. Заливает нутро. Заполняет член, вжимающийся в пресс девушки. Пока языки сплетаются, руки снова приходят в движение. Я грубее сминаю зад, приподнимая её по своему телу, и позволяю опуститься. Делаю так раза три, а после Фурия сама катается по разрывающемуся стволу, издавая какие-то странные звуки. Что-то среднее между стоном и попискиванием.
Если бы меня не рвало на части от возбуждения и не пьянила близость Царёвой, наверняка заржал бы. Но сейчас способен только дышать и прикладывать все усилия, дабы не думать о
