Японская война 1904. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Судя по тому, как вы все рассказываете… — у меня было очень много дополнений для текущей версии гранаты, но очень не хотелось убивать на корню чужую инициативу. Тем более настолько полезную. — Вы ведь уже сделали эти устройства? И тренировочные броски провели?
— Так точно! — широко улыбнулся Шереметев.
* * *
Меня утащили на полигон 1-й дивизии, и уже через полчаса передо мной стоял смущающийся капитан Лишин. Человек, которого в будущем назовут создателем первой современной гранаты. Но пока это был просто молодой офицер, чуть за тридцать, который очень нервничал, представляя свое изобретение.
— Смотрите, сверху при переноске мы ставим защитный колпак, чтобы жало не повредило капсюль раньше времени, — рассказывал он. — Перед броском мы его снимаем, но граната все равно не сработает сама по себе.
Я кивнул, изучая похожий на букву «Г» паз.
— И что делать, чтобы взрыв все-таки случился?
— Замахиваемся, вот так, — Лишин поднял руку для броска, и колпачок на гранате под действием центробежной силы немного повернулся. — Теперь упора нет, жало может надавить на капсюль, и граната при касании цели сдетонирует. А благодаря палке достаточной длины мы сможем ее бросить достаточно точно.
Он повернулся ко мне, ожидая высокого решения, но я все так же не собирался спешить.
— Степан Сергеевич, позовите солдат двадцать для эксперимента, — попросил я Шереметева, а потом повернулся к Лишину. — Это же тестовый экземпляр без взрывчатого вещества внутри?
Судя по побледневшему виду капитана, такими мелочами он не заморачивался. Эх, надо было сразу этот вопрос задать, вместо того чтобы бездумно вплотную подходить и на новинки смотреть. А то услышал про гранаты и все, в зобу дыханье сперло… А ведь с опасными новинками как бывает: сегодня повезло, а завтра нет. В общем, я приказал вытаскивать из тренировочных гранат заряд пироксилина, и Лишин с Шереметевым управились примерно в одно и то же время.
— И что теперь? — с интересом посмотрел на меня Степан Сергеевич.
— Теперь, — вздохнул я, — капитан проведет новичкам инструктаж, и мы зафиксируем удачные попытки бросков с первого раза, после тренировки, ну и в полевых условиях.
Лишин еще больше побледнел от волнения, но снова довольно грамотно и понятно рассказал, как пользоваться его задумкой и… С первого раза ни у одного из двадцати солдат не получилось правильно замахнуться для активации запала. После тренировки справилась уже половина, и расстроившийся было Шереметев начал улыбаться.
— Погоняем, и научатся, Вячеслав Григорьевич, — он убеждал то ли меня, то ли больше себя самого. Но мы еще не дошли до самого главного.
— Теперь броски, — я отметил дистанции в тридцать, двадцать и десять больших шагов перед одним из тренировочных окопов, куда и нужно было забросить гранату.
И снова результаты оказались вполне ожидаемыми. С тридцати шагов — четыре попадания, из них только одна граната оказалась правильно взведена, с двадцати шагов результаты выросли в два раза, а с десяти — промазал только один, и половина из долетевших гранат оказалась взведена.
— Ну как? Молодцы же? — Шереметев искренне радовался, но я еще не закончил.
— Теперь то же самое, — попросил я солдат, — но как в бою.
— А это как, ваше превосходительство? — осторожно уточнил уже седой фельдфебель с ослепительно белыми усами.
— А это ползком. Мы же не рассчитываем, что японцы дадут нам гулять по полю боя.
И снова считаем попадания. С тридцати и двадцати шагов — ничего, с десяти попадания появились, но при этом ни одного правильного взведения гранаты.
— Это что же получается, мы глупость какую-то придумали? — на капитане Лишине лица не было.
— Может, если больше тренироваться… — Шереметев не сдавался. — Стрелять все тоже не сразу научились. Или, может, Мелехову для его окопных бойцов эти гранаты сгодятся? Там-то все стоять могут, бросать будет сподручнее.
— Вот! — остановил я Степана Сергеевича. — Вы наконец-то начали думать не над оружием просто чтобы оно было, а для конкретных солдат. Давайте отсюда и начнем.
— То есть вы считаете, что гранаты все-таки могут принести пользу? — выдохнул Лишин.
— Я считаю, что они нам очень пригодятся, но их, ясное дело, нужно будет довести до ума, и мы с вами сейчас этим займемся, — я попросил Шереметева отпустить солдат, и дальше мы продолжили обсуждение уже снова втроем. — Итак, как вы правильно заметили, граната может пригодиться как в нападении, так и в обороне. В чем будет разница?
— В том, что, идя в атаку, мы ползем — бросать неудобно, — ответил Лишин. — А в обороне можно стоять и лучше целиться.
— Еще.
— А еще само укрытие! — осенило Шереметева. — Когда мы внутри, то окоп защитит нас от взрыва гранаты на поверхности. То есть можно делать их мощнее! А в атаке, конечно, хотелось бы кидать их только в ямы с врагами, но по всякому ведь бывает. Так что лучше, если взрыв будет не таким сильным, и через те же двадцать-тридцать шагов осколки уже не могли бы поранить солдата, что эту гранату бросил.
— Прекрасно, — я искренне улыбнулся Шереметеву. — Очень правильно сказано! Значит, дальше мы начинаем думать над двумя видами гранат, оборонительной и наступательной. Также нужно будет доработать форму. Я, конечно, оценил отсылку к временам Наполеоновских войн, но мы способны на большее.
— Тогда… — Шереметев переглянулся с Лишиным. — Мы соберем солдат, подумаем над разными формами, чтобы именно им было удобно их бросать. И сразу станем проверять на практике.
После такого я был уверен, что до классической формы ручной гранаты времен Первой Мировой эти двое точно дойдут, а вот вариант в виде яйца для наступательной предложил уже сам. Не уверен, что сейчас получится в такой размер уместить все, что нужно, но пусть покрутят в голове саму мысль. Заодно отойдут от того, что граната — это только снаряд на палке, а не что-то большее.
После обсуждения
