Ночь ведьмы. Книга первая - Сара Рааш

– Это будет моим подношением, – заявляет он. – Это хорошее пиво. По крайней мере, надеюсь, что хорошее. Девушка, у которой я его купил, напомнила мне Хильду. Она сказала, что готовила его по рецепту своей матери, а Хильда тоже так делала. – Он замолкает, заглядывая мне в глаза. – Это достаточно щедрое подношение?

Мне приходится дважды вдохнуть, чтобы утихомирить бешеный пульс.

– Идеальное.

– Что ж, лесному народу это наверняка понравится больше, чем моча, которую мы получили от мельничихи.

Лизель хихикает, а Отто смотрит на меня извиняющимся взглядом, но Лизель произносит слова и похуже.

Я забираю у него бутылку, и мы выходим в маленький двор, вернее, в то, что когда-то было двором: небольшое пространство, усеянное упавшими со стен камнями, за которым раскинулся Черный Лес. Деревья сливаются с небом, образуя бесконечную полосу тьмы. Нам пришлось идти через леса, чтобы добраться сюда, но этот Лес особенный, густота и размеры его деревьев поражают воображение даже в сгущающейся темноте, при убывающей луне. Он намекает на чье-то незримое присутствие, которое можно ощутить инстинктивно, как чей-то взгляд, наблюдающий во мраке.

Здесь скрыта сила. Древняя сила. У меня мурашки бегут по спине, когда Лизель указывает на место посреди камней. Я насыпаю на них холмик снега, чтобы соорудить алтарь, но у меня нет ничего, чем можно было бы очистить пространство, а значит, я не смогу выполнить ни одно из тех правил, которые мама вбила мне в голову, когда рассказывала, как правильно совершать подношения. И я вдруг осознаю, чувствуя, как снег обжигает мне пальцы, как часто за последние недели не придерживалась традиций, установлений, правил. Что подумают обо мне богини? Я не отреклась от Начального Древа и его Источника, но пренебрегла обычаями из-за необходимости выжить. Видят ли это Дева, Мать и Старица? Понимают ли, что у меня не было выхода?

Я кладу наши подношения на снег, а когда опускаюсь на колени рядом, первой за мной следует Лизель, затем то же повторяет и Отто, посматривая на нас, чтобы понять, что делать дальше.

Лизель берет Отто и меня за руки и склоняет голову.

– Абноба, Хольда, Перхта, примите эти подношения, – начинает она. Отто бросает на меня взгляд поверх ее головы, и уголки его губ приподнимаются в улыбке. – Лесной народ… эй, будьте почтительны! Закройте глаза!

Мы с Отто закрываем глаза, и я сжимаю губы. Лизель стискивает мою ладонь.

– Лесной народ, – продолжает она. Повисает тишина. Лизель борется с зевотой. – Даруй нам завтра безопасную дорогу в свои владения. Пожалуйста. Мы правда нуждаемся в вашей защите. И, богини… присмотрите за мамой. Она теперь с вами. Дайте ей знать, что со мной все в порядке.

Мое сердце сжимается.

Лизель продолжает крепко сжимать мою руку.

– Ты хочешь что-нибудь сказать? – спрашивает она у меня.

Все, что я могу сделать, это заставить себя тихо пробормотать: «Нет».

Если буду думать о том, что наши сегодняшние подношения – печальная замена тем, что мы могли бы сделать в Бирэсборне. Если задержусь в тишине, вместо которой должны быть пение и смех, а чистый голос мамы должен вести нас в молитве, если заговорю, то распадусь на части.

Поэтому я лишь сжимаю пальцы Лизель.

Лизель обвивает руками мою шею, вынуждая меня покачнуться, стоя на коленях. Я крепко обнимаю кузину, впитывая тепло ее маленького тела, пока она не начинает зевать.

– Ну хорошо, – говорю я. – А теперь спать.

Она отстраняется.

– Ладно. Счастливого Йоля, Фрици. – Она делает шаг в сторону замка, но останавливается и смотрит сверху вниз на Отто: – Счастливого Йоля, Отто. Надеюсь, это не слишком разозлило твоего бога.

Отто поджимает губы, борясь с улыбкой.

– Нет, не думаю.

Лизель уходит, унося с собой в зал поток тепла. Я наблюдаю, как ее тень движется на фоне небольшого костра, пока она не ложится в защитном круге, и только тогда делаю глубокий вдох и осмеливаюсь почувствовать безопасность этого момента.

Я оборачиваюсь и вижу, что Отто наблюдает за мной.

Мы одни. Впервые после Трира, но теперь в воздухе повисает напряжение, и я чувствую себя так, будто это происходит впервые, будто это что-то дико новое и пугающе захватывающее.

Я достаю из кармана настойку дудника.

– Мне нужно наложить на тебя защитные чары. Если это не слишком разгневает твоего бога.

Отто ухмыляется. Schiesse, он широко улыбается, и это вгоняет меня в ступор.

– Я знаю, у вас обеих было неудачное знакомство с моим Богом, но обещаю, что Он не будет злиться из-за таких вещей.

– Нет, он просто нашлет наводнение, чтобы потопить мир.

– И то верно. Но Он говорил, что больше так не поступит. – Отто замолкает. – Ну вообще-то Он сказал, что не будет насылать еще одно наводнение. Но полагаю, он мог бы наслать огненный дождь или что-то в этом роде.

– Лизель бы это понравилось.

Отто не сдерживает смешок и указывает на свое лицо:

– Давай свои чары, hexe.

Я поднимаюсь на ноги, и Отто следует за мной, обходя подношение, чтобы встать передо мной. Когда он наклоняет голову, я сразу жалею, что попросила об этом, жалею, что мне нужно это сделать, потому что оказываюсь слишком близко к нему. Лизель была той, кто сдерживал мой внутренний хаос, а теперь, когда остались только мы с Отто, лунный свет отливает зимним серебром, и я чувствую, как теряю контроль над собой.

Отто и раньше был привлекателен настолько, что заставлял мое сердце бешено биться, но после того, как я увидела, с какой искренностью он старается завоевать доверие Лизель, после всего, что он сделал для нас, невозможно не поддаться его очарованию.

Я наношу немного настоя дудника на палец и касаюсь лба Отто. Он перестает дышать, и мне приходится тоже затаить дыхание, чтобы сосредоточиться на работе.

– Спасибо, – произношу я. Чтобы не думать, как близко мы друг к другу.

– За что?

Мой палец скользит вниз, от линии роста его волос к впадинке между темными бровями, и его веки закрываются. Он тихо гортанно стонет.

«Schiesse».

– Что? – спрашивает он.

О Триединая, спаси меня, я сказала это вслух.

Я сглатываю и наношу еще немного зелья на палец.

– За… за все, что ты для нас сделал. Я знаю, ты отдаешь Лизель свою порцию еды. Знаю, что готов работать до полусмерти, чтобы обеспечить нашу безопасность, – и поэтому я спорю с тобой и буду продолжать, потому что не допущу, чтобы забота о нас тебя погубила. Не позволю тебе умереть. Я буду оберегать тебя так же, как ты