Она - моё табу - Настя Мирная

— Знаю, Андрей. — так же искренне толкает, не отводя взгляда. — Я уже верю. С тобой… — берёт паузу, переводит дыхание. — С тобой мне не страшно. Только очень стыдно. — выпаливает это и опять щёки загораются румянцем. — Я стараюсь справляться, но пока не очень получается. — пускает на губы грустную улыбку, но тут же трусит головой и улыбается уже светлее. — И я очень благодарна тебе за терпение и понимание. Особенно если учесть, как мы начали. Не вижу смысла просить за своё поведение прощение. — пожимает плечами и уводит глаза мне за спину. — Я это уже сделала. Наговорила гадостей. Но я правда жалею об этом, Андрей. — через глаза прямо в душу пробивается. — Знаешь, я ведь всегда и со всеми такая резкая. Только ты влияешь на меня, меняешь… — тяжело и шумно сглатывает. Оборачивает руки вокруг торса, прижав ладони к спине. Опускает голову на плечо. — Это немного пугает. Я теряю себя. Совсем другой становлюсь.

— В этом нет ничего страшного, Крис. — выжигаю дыханием нежную щёку. — Ты подстраиваешься. Это естественно. Я тоже прогибаюсь под тебя. Иначе не получится. Если хотим быть вместе, придётся менять себя.

— И ты готов к этому? — спрашивает тихо.

Ощущаю её пытливый взгляд и киваю. Но всё же и словами подтверждаю:

— Готов.

— Тогда… Тогда… — бомбит с энтузиазмом, но об него же и спотыкается. Глубоко вдыхает, успокаивая эмоции. Сосредоточиваю всё внимание на неадекватном стуке её сердца. — Тогда я тоже смогу. Обязательно смогу. Поможешь?

— Конечно. — стягиваю взгляд к её блестящим глазам. — Всегда и во всём.

Тигриный взгляд разгорается ярче. В него примешиваются другие эмоции. Их так много, что меня ведёт как от похмелья. Исключительно на лицо смотрю, ибо Фурия совсем расслабилась и, видимо, забыла, что кроме трусов на ней нихуя нет. Сидит полубоком, выставив мне отличный обзор на небольшую грушевидную грудь, всё с таким же сморщенным, тянущимся вверх соском.

Блядь!

Крис тем временем подскакивает на колени и отползает на несколько сантиметров. Тянется пальцами к животу, спускает ниже и цепляется в резинку боксеров. Оттягивает немного и заглядывает внутрь. Тут даже я ощущаю, как кровь к моим щекам приливает. Она так внимательно смотрит. Чуть сдвигает голову на бок. Между маковых губ мелькает кончик языка. У меня вся ротовая пересыхает, когда кончиками пальцев с неожиданной осторожностью проводит по самой верхушке члена. Она поднимает голову и глядя чётко в глаза, приглушённо просит:

— Объясни, что я должна делать, чтобы доставить тебе удовольствие.

— Ты не должна. — выдыхаю как-то растерянно.

Как я, мать вашу, должен ей это объяснить? Инструкции как дрочить мужику у меня нет.

— Не должна. — без заминки соглашается Царёва. — Но я сама хочу. Я очень любопытная. — подтягивает уголки губ.

— Заметил. — буркаю с усмешкой.

Приподнимаю таз, надеясь, что Фурия поймёт намёк. Понимает. Крепче сжимает ткань и стаскивает трусы вниз. Плюхаюсь голой задницей на разогретые солнцем камни и впиваюсь глазами в пунцовое лицо девушки. Она даже не дышит. Нереально медленно тянется пальцами. Прикасается невесомо. Сжимаю зубы, но протяжный стон всё равно прорывается.

И дело совсем не в том, что я почти год на армейском пайке. С Алей такого не было. Всё дело в Фурии. В том незримом чувстве, что бурлит между нами. Даже лёгкие касания кружат голову, будто девственнику на выпускном. Я пиздец как сильно хочу заняться с ней сексом. Почти невыносимо. Но та самая любовь заставляет сидеть на месте, сгребать кулаки, стискивать челюсти и позволять ей изучать, мать вашу, мой хер. Каждую мышцу разбивает тремором предвкушения. И, естественно, удовольствия.

Крис прикладывает ещё два пальца и легко ведёт вниз.

— Гладкий. Приятный наощупь. — шепчет, поглядывая на меня исподлобья. — Тебя это раздражает, да? — палит, явно замечая моё напряжение.

Ну не могу я этого спрятать. Колошматит меня от неё. От её почти голого вида. От рваного дыхания. От запаха лета и возбуждения, исходящего от Кристины.

— Что? — выдавливаю сквозь зубы.

— То, что я говорю. И делаю.

Планомерно выдыхаю и закрываю глаза.

— Нет, Крис. Не раздражает. Просто это не так просто. Сдерживаться.

— Что я должна делать?

— Сожми. — цежу с нажимом. Царёва несмело оборачивает потряхивающимися пальцами ствол и ждёт дальнейших указаний. — Чуть крепче.

Она усиливает давление. Я стону от ощущения её тёплой, нежной ладони на своей плоти.

— Так?

— Да.

— Что дальше? Двигать? Вверх-вниз? Больно не сделаю?

— Не сделаешь. Просто, блядь, начинай. — рычу, как взбешённый тигр.

Плотнее смежаю веки и чувствую телом, как она вздрагивает. Голос скрипит, когда говорю:

— Не бойся, Кристина. В случае чего, я дам знать. Начни медленно. Ускоряйся постепенно. Не спеши сразу.

— Он большой. — раздаётся зачарованный шёпот.

Я даже кивнуть не могу. Опираюсь на локти и откидываю голову назад. Быстро сканирую тропинку, по которой мы спускались, и полностью отдаюсь доставляемому неопытными ласками удовольствию. Фурия, наконец, начинает дрочить. То сильнее сдавливает, то ослабляет. Но кистью водит очень медленно. Я не тороплю. Не хочу напирать на неё. Пусть идёт на инстинктах. Сама поймёт, что и как надо делать. И понимает ведь. Наращивает темп. Я наращиваю амплитуду стонов. Не могу держать. В груди жжёт от них. Глотку дерёт, пусть и глушу громкость всеми возможными резервами. Кулаки до хруста суставов жму. С зубов эмаль обсыпается — так челюсти стискиваю.

Даже за рёвом перекачанной похотью крови слышу, как часто и отрывисто дышит Кристинка. Как сама тихо постанывает. Не надо иметь IQ под две сотни, чтобы понять, что её этот процесс заводит.

С трудом разлепляю веки и наблюдаю за Крис. Старается девочка. Очень. Все свои движения на контроле держит. Внимательно следит за тем, как при подъёме крайняя плоть почти полностью скрывает головку. На регулярной основе облизывает губы. Как расширяются янтарные глаза, когда с громким стоном кончаю, заливая её руку и свои живот и пах. Без сил падаю на спину. Отдалённо понимаю, что Крис прижимается к боку. Обнимаю и прибиваю крепче.

— Спасибо. — шепчу нежелающими слушаться губами.

— Это был… интересный опыт. — толкает с улыбкой в интонациях Фурия, пряча лицо у меня на шее. Неразборчиво хмыкаю и поворачиваю голову. Стесняшка моя вся краснее помидора, но всё равно улыбается. — Тебе надо помыться. — выбивает наставительно.

— Надо. Через минуту.

Тянусь к её губам, но Царёва с приглушённым смехом изворачивается и подскакивает на ноги. Поманив пальцем, бежит в воду. Забываю о том, что все мышцы расслаблены до ненормальности, и подрываюсь следом. Натягиваю трусы и подцепляю её лифчик. Если будет голая щеголять,