Эллиот Майлз - Т. Л. Свон

Девушки поворачиваются ко мне.

– Приятно было познакомиться!

– Аналогично, – скупо улыбаюсь. Исчезните уже. Мне не терпится вернуться в поместье. Кристофер провожает своих пассий к двери, и я слышу тихие смешки, пока они прощаются.

Смотрю на него и вспоминаю себя. Самому не верится, что я довольно долго вел такой же образ жизни – и находил его привлекательным.

Интерес к красивым дурочкам пропал, я его перерос, и лавры Казановы меня больше не прельщают.

Да, тогда мне было весело, но, как начнешь вспоминать, все эти красивые бабы сливаются в одно невнятное пятно. Ни одна не выделяется на общем фоне.

Она – совсем другое дело.

Воображение услужливо подбрасывает картинку прошлой ночи: Кейт верхом на мне… как она смотрит на меня, как двигается… блеск испарины на ее коже, возбуждение в ее глазах… от одного воспоминания по телу пробегает приятная дрожь.

– И что это за выражение у тебя на лице? – недовольно ворчит Кристофер, входя в кухню.

Фантазия тает, я поднимаю на него глаза.

– В смысле?

– О чем ты сейчас думал?

– О том, что ты слишком долго канителишься, – выкручиваюсь я. – Давай, не тяни резину.

Останавливаю машину перед домом. Мы с Кристофером настороженно оглядываем окрестности.

– Не вижу никаких уток, – констатирует он.

Все так тихо, что даже подозрительно.

– Хм-м… – медленно приоткрываю дверцу.

– Ты смотри, осторожнее, а то отклюют тебе твое второе «я», – подтрунивает Кристофер, выбираясь из машины.

Бегло осматриваю берег. Похоже, враг затаился.

– Мое второе «я» уложит любую утку на обе лопатки.

Мы обходим дом сбоку и смотрим в сторону озера.

– Ну, и где они? – скептически спрашивает брат.

Мой взгляд обшаривает сперва лужайку, потом загоны на лугу.

– Не знаю…

Мы медленно поворачиваемся на месте, пытаясь обнаружить противника. Но вокруг царит полная идиллия.

– Не вижу никаких уток, – заявляет брат. – Эм-м… Эллиот…

– Чего тебе? – спрашиваю я, продолжая осматриваться.

– А вон там, это тоже твоя земля?

Поворачиваюсь туда, куда он показывает, – к загонам справа от дома.

– Ну да.

Крис щурится, разглядывая что-то вдалеке.

– А… что он там делает?

Я приставляю ладонь козырьком ко лбу и тоже вглядываюсь вдаль.

– Кто?..

Просто нет слов!

Вижу черного барана, и это не какой-нибудь там мирный бяша, это здоровенная зверюга с мощными закрученными рогами. Мы в обалдении наблюдаем, как тварь пятится, разгоняется, а потом со всей дури врезается рогами в столб, на котором держится изгородь.

От звука, которым сопровождается столкновение, эхо разносится, наверное, на целые мили.

– Это что за адская хрень? – оторопело бормочу я.

– Вот именно, – хмурится Кристофер, глядя, как живой таран раз за разом пытается расшибить себе башку. – Баран-психопат.

Мы настороженно переглядываемся.

– Что за богом проклятое место? – шепчу я.

Вдруг за нашими спинами раздается нестройное кряканье, мы разворачиваемся и видим, как с вершины холма в нашу сторону мчатся утки. Крылья врастопырку, клювы раззявлены – готовы атаковать!

– Бежим! – восклицаю я, первым припуская к входу в дом.

– А-а-а, проклятье! – взвывает за моей спиной Кристофер.

На бегу выхватываю из кармана связку ключей, сердитое кряканье неумолимо приближается.

Смотрю на чертовы ключи на чертовом кольце – как же их много!

– О нет…

– Что такое? – запыхавшись, спрашивает нагнавший меня Кристофер.

– Не помню, какой ключ от входной двери…

– Да как можно не помнить, какой долбаный ключ тебе нужен?! – возмущенно орет брат.

– В машину! Бежим к машине.

Мы поспешно ныряем в салон и захлопываем дверцы. Утки, грозно крякая, окружают нас.

– То есть ты не шутил. – Кристофер шумно отдувается, держась за грудь и глядя на пернатое воинство. – И что теперь будем делать?

Завожу машину.

– Выбираться отсюда к дьяволу!

Мы обедаем, успокаивая нервы пивом, и разрабатываем план. Через два часа снова сворачиваем на подъездную аллею. Я поглядываю на только что купленную солидную с виду лопату, пристроенную на заднее сиденье.

Паркую машину и вручаю ключи Крису. Он хмурится, глядя на связку.

– Так ты понял, который из них отпирает входную дверь?

– Думаю, один из тех, что поменьше, латунный, хотя не уверен.

Брат кивает и озирается.

– Кажется, вокруг чисто.

– Надеюсь, они утопились в этом своем озере, – ворчу я, настороженно оглядываясь.

– Какой у нас план? – спрашивает он.

– Я с лопатой прикрываю тебя со спины, а ты отпираешь дверь.

– Ладно. – Он уже собирается выйти из машины, но поспешно оборачивается. – И дверцу не захлопывай!

– Правильно мыслишь, – киваю я.

Мы крадемся к крыльцу только что не на цыпочках, и Кристофер начинает молча перебирать ключи, в то время как я встаю к нему спиной с лопатой наготове. В ожидании нападения.

– Да скорее же ты! – с досадой прошу я.

– А что ты будешь делать, если они налетят? – вполголоса интересуется Крис, возясь с замком.

Покрепче перехватываю древко.

– Покажу им, кто здесь главный.

Брат хмыкает.

– Да, ты прям натуральный деревенский лорд.

– От***ись, остряк!

Замок наконец поддается, и Крис открывает дверь. Мы входим, и я тут же захлопываю ее за собой.

– Абсурд какой-то, – бормочу я, шагая к кухне и начиная торопливо шарить в ящиках буфета. – Я на это не подписывался. Да где же этот чертов конверт?..

Ящик за ящиком – и вот наконец нашлась пропажа. Бегло просматриваю письмо и добираюсь до третьего пункта:

Уток необходимо каждое утро кормить гранулированным кормом: проголодавшись, они становятся агрессивными.

Сухой корм хранится в конюшне.

– Что там написано? – нетерпеливо спрашивает брат.

Перевожу потрясенный взгляд на Кристофера.

– Они, оказывается, голодные.

Он вопросительно поднимает брови.

– Мне полагается их кормить, – поясняю я.

– Да? А что они едят?

– Здесь сказано – гранулированным кормом.

– А где взять корм?

– В конюшне… – отвечаю упавшим голосом.

Брат, выпучив глаза, тычет пальцем мне в грудь.

– Если ты думаешь, что я подойду к этому психованному барану ближе, чем на милю, то сильно ошибаешься!

Беру со стола ключи.

– Поехали, мы возвращаемся в город.

– Зачем?

– Чтобы купить еды для гребаных уток, зачем же еще?

Сижу у растопленного камина, прихлебывая виски; красные тени пляшут по стене. Темно, комната освещена только бра и раскаленными улями, и по моим венам растекается приятное ощущение достижения. Я не только распаковал сегодня большую часть вещей, но и разобрался с утками!

Изголодались, бедолаги… или бедняжки…

Улыбаюсь, чувствуя, как золотистая жидкость согревает горло. Неважно, кто они там, селезни или утки, но получить свой дурацкий корм они были счастливы.

Оглядываюсь по сторонам, преисполняясь гордости. Мне нравится этот дом. Здесь так много предстоит сделать, и пока у меня нет ощущения именно моего дома, но я знаю, что оно возникнет,