Одиннадцатое правило волшебника, или Исповедница - Терри Гудкайнд

Джегань имел свою собственную команду, которая служила, чтобы демонстрировать неукротимое превосходство императора. Они были отражением его власти и мощи, объектом внушения страха.

Его команда соединяла императора с его людьми, делала его подобным им, и в то же время подчёркивала его превосходство.

Проведя с ним достаточно много времени, как его Королева-Рабыня, Никки знала, что, несмотря на все расчёты, Джегань, как его игроки, стал фактически профессионалом в игре. Для него бой был основной игрой. Джа-Ла была своего рода боем, которым он мог наслаждаться, когда не был занят в настоящем бою.

Это поддерживало текущую по его жилам агрессию. Набрав себе новую команду непобедимых мужчин, команду, повсюду наводящую страх, он хотел чувствовать, что он лично был лучшим в Джа-Ла д`Инн.

Для Джеганя это стало больше чем игрой. Это стало продолжением его личности. Никки отвернулась от вида собравшихся внизу сил Имперского Ордена. Она больше не могла видеть, или даже думать о кровавых играх, которые она столь сильно ненавидела.

Заглушённый рёв омыл её, — эта растущая жажда крови, которая, в конечном счёте, выплеснется на Народный Дворец.

Вернувшись внутрь, Никки подождала, пока Натан не закрыл тяжёлую дверь, перед лицом холодной ночи, спустившейся на внешний мир.

— Я должна спуститься и осмотреть могилу Паниз Рала.

Он оглянулся назад через плечо, задвигая засов.

— Как скажешь. Тогда пошли.

Когда они начали удаляться, Энн заколебалась.

— Я знаю, насколько ты ненавидишь спускаться в ту могилу, — сказала она Натану, поймав его руку, заставляя остановиться.

— Верна и Эди будут ждать. Возможно, ты мог бы повидаться с ними, в то время, как я отвела бы Никки к могиле.

Натан бросил на неё подозрительный взгляд. Он собирался что-то сказать, когда Энн бросила на него свой. Он, казалось, уловил ее мысль.

— Да, это хорошая идея, моя дорогая. Мы с Карой пойдём, поговорим с Верной и Эди.

Кожа облачения Кары скрипнула, когда она скрестила на груди руки.

— Я останусь с Никки. В отсутствии Лорда Рала моя обязанность — защищать её.

— Я действительно думаю, что Бердина и Найда хотели бы обсудить некоторые проблемы безопасности дворца с тобой, — сказала Энн.

Заметив, что Кара не согласна с планом даже приблизительно, Энн торопливо добавила:

— На случай, если Ричард вернётся. Они хотят быть уверенными, что сделано всё возможное, чтобы обеспечить его безопасность, когда он вернётся во дворец.

Никки думала, что немногие люди были столь же подозрительными как Морт-Сид. Они, казалось, были постоянно на чеку, ожидая худшего. Никки предполагала, что Энн всего-навсего хотела поговорить с ней наедине.

Она не знала, почему Энн не могла просто сказать об этом Каре. Она подумала, что Энн, вероятно, не была убеждена, что такой подход сработает.

Никки положила руку Каре на талию и склонилась к ней.

— Всё в порядке, Кара. Иди с Натаном, и я вскоре к вам присоединюсь.

Кара перевела взгляд с глаз Никки к глазам Энн.

— Где?

— Ты знаешь столовую между комнатами Морт-Сид и площадью молитв возле небольшой группы деревьев?

— Конечно.

— Верна и Эди должны встретить нас там. Мы догоним вас после того, как Никки взглянет на могилу.

Только когда Никки кивнула Каре, она, наконец, согласилась.

Глава 18

Они отправились в путь, и Никки наблюдала, как Энн, оглянувшись, в последний раз многозначительно посмотрела на Натана. Это был преисполненный чуткости и нежности, сдобренный искренней улыбкой взгляд человека, который расстаётся с близким другом.

Никки смутилась, осознав, что стала свидетелем столь пленительного момента. И в тоже время понимание того, что Энн и Натан — просто очаровательная пара, не вызвало у Никки и толики сомнения.

Наблюдая за их неординарными отношениями, любой бы отметил, что здесь кроется нечто большее, чем просто крепкая дружба.

Один лишь взгляд Никки на этих двух удивительных людей, радовал глаз, успокаивал сердце, и согревал душу.

Ведь сейчас Энн стала для неё не просто Аббатисой, внушающей благоговейный страх и смирение, но женщиной, которая может чувствовать и страстно желает жить так, как все.

В то время, как Натан и Кара возвращались обратно во дворец, Никки и Энн направлялись вниз к веренице лестничных пролётов.

Никки пристально посмотрела на Энн.

— Ты его любишь?

Энн улыбнулась, отвечая.

— Да!

Никки замешкалась, не в силах что-либо ответить.

— Ты удивлена, что я признаю это? — спросила Энн.

— Ну, вообще-то да, — ответила Никки.

Энн радостно хихикнула.

— По правде говоря, меня поначалу это удивляло не меньше тебя.

Никки небрежно перебирала пальцами.

— Когда же это случилось?

Энн задумалась, пытаясь припомнить.

— Можно сказать, что практически сотни лет назад. В то время я была слишком занята, всецело отдаваясь исполнению назначенной мне роли Аббатисы, что, как оказалось, даже не нашла времени осознать очевидного, того, что лежало на поверхности.

Возможно, я считала, что мои обязанности — превыше всего. Но сейчас думаю, что это было лишь жалким оправданием моему глупому поведению.

Никки чуть было язык не проглотила от столь откровенного признания.

Энн улыбнулась, она была собой довольна. А когда посмотрела на застывшую в изумлении Никки, сказала.

— Ты поражаешься тому, что я всего-навсего веду себя, как обычный человек?

Теперь Никки улыбнулась и расслабилась.

— Ну, я думаю, что это было довольно преувеличенно сказано, но, по сути, ты права.

Они начали спускаться вниз по многочисленным вереницам ступеней, прерывающихся лишь равноудалёнными друг от друга квадратными пролётами.

Лестничные ограждения от начала и до конца спуска с вершины дворца, были украшены коваными из меди веточками лозы, вьющейся по покрытым листвой стеблям винограда, которые выглядели настолько естественно, что не трудно было догадаться, что здесь приложил руку настоящий мастер.

— Как ни странно, — выдохнула Энн, — я думаю, что сама пребывала в шоковом состоянии, обнаружив себя никем иным, как лишь обычным человеком, и, поначалу, была очень расстроена этим «неожиданным» для себя открытием.

— Расстроена? — нахмурилась Никки, — но отчего?

— Оттого, что большая часть моей жизни прошла, так и не успев начаться. Я сама выкинула из неё добрую половину того — настоящего человеческого, — что могла бы пережить. Создатель отвёл мне достаточно много времени в этом мире, но я не оценила столь щедрого дара. Я поняла это только сейчас, находясь уже в конце пути, что так и не успела воспользоваться предоставленной мне возможностью.