Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд

Глаз не способен увидеть сам себя. И даже если ты наделен внутренним видением, ты не можешь видеть в себе то, что познать тебе не дано. Ему на пути встретился Умегат, ему, за счет других людей, было даровано искусство видения, а он все еще мечется в поисках ответа на вопросы, от которых зависит и его жизнь, и, что важнее, жизнь Шалиона. Королева между тем продолжала:

– Потом я вновь забеременела, на этот раз – Тейдесом. Видения возобновились, причем все было вдвое хуже, чем было до этого. Я думала, что окончательно сошла с ума, и это было невыносимо. Только тогда, когда я пригрозила королю, что убью себя, Иас рассказал мне о проклятии. Он все это время знал о нем и думал о нем.

Как должен себя чувствовать человек, которому не хотят рассказать правду – пусть даже ужасную правду? Пребывая в неведении, он мечется в страхе, не понимая, что происходит. Лучше уж горькая правда, чем полное неведение!

– Я была в ужасе. Оказалось, что я родила детей для кошмарной судьбы! Я молила Богов, чтобы проклятие не коснулось их, чтобы Боги рассказали мне, как избавить моих крошек от мучений и преждевременной смерти, как спасти невинных.

Мгновение помолчав, Иста продолжила свой рассказ:

– И вот, когда я уже готова была родить Тейдеса, мне явилась Мать Лето. Не во сне, не в видениях. Она пришла днем – в своем истинном облике. Она стояла от меня так же близко, как вы сейчас. Я упала на колени. Если бы я осмелилась, я бы могла прикоснуться к ее одеждам. Дыхание ее было пропитано самыми изысканными ароматами цветов. Лицо ее было столь прекрасным, что глазам было больно. Голос ее был словно чудесная музыка.

Губы Исты смягчились – воспоминания о встрече с Богиней эхом отозвались в ее памяти, отразились на ее лице, словно отблеск солнечных лучей на темной воде. Но вот она вновь нахмурилась и заговорила:

– Мать Лето сказала, что Боги ищут возможности снять проклятие. Оно не принадлежит этому миру. Это был дар Богов Золотому генералу, и тот недолжным образом им распорядился. Она сообщила мне, что Боги освободят наш род от проклятия, если кто-то из наших подданных по собственной воле трижды пожертвует своей жизнью ради рода Шалиона.

Кэсерил недоумевал. Звук собственного дыхания казался ему столь громким, что заглушал тихий голос Исты. Он решился задать вопрос, хотя ему самому вопрос этот показался глупейшим.

– Я не уверен, что найдутся сразу трое, способные на такой поступок, – сказал он.

– Все не так, – иронически улыбнулась Иста. – Вы не понимаете. Не трое, а один!

– Нет, я понимаю, но только не вижу решения. Это что, иносказание? Пророчества не так просто читать. Там же сплошной шифр!

Королева неопределенно покачала в воздухе раскрытыми ладонями и вновь принялась складывать платок.

– Я рассказала об этом Иасу. Тот – лорду ди Лютезу. Он во всем доверял ди Лютезу, готов был все ему отдать. Кроме меня.

Острое любопытство, свойственное историкам, охватило Кэсерила. Теперь, когда им обоим стало ясно, что они оба причастны… святости, говорить с Истой оказалось очень просто. Это была простота хрупкая, шаткая, тонкая; Кэсерилу казалось – одно неосторожное слово, и она пропадет безвозвратно… И тем не менее между святым и святой, между их душами установилась связь гораздо более деликатная и интимная, чем связь между обычными влюбленными. Кэсерил начал понимать, почему общения с ним с такой страстью искал Умегат – это был духовный голод, жажда неутолимая, любовь истинная.

– А что у них были за отношения? – спросил он.

Иста пожала плечами.

– Они стали любовниками задолго до того, как я родилась. Кто я такая, чтобы их судить? Ди Лютез любил Иаса, я тоже любила Иаса. Иас любил нас обоих. Он так старался, он так обо всех заботился, он с таким упорством нес на себе тяжесть утраты и своих братьев, и своего отца, Фонзы. Он почти до смерти вымотал себя этой заботой и этой любовью, и тем не менее все пошло прахом.

Несколько мгновений Иста колебалась, и Кэсерила поразила мысль, что она не просто делится с ним своими воспоминаниями; она делится с ним своим сердцем. Ибо она вновь заговорила – еще более медленно и тихо:

– Я не помню, кому это пришло в голову первому. Мы сидели ночью, все трое. Только что родился Тейдес. Я по-прежнему была наделена внутренним видением и знала, что оба наших ребенка окружены темной аурой проклятья. Как и бедный Орико. «Спаси моих детей, – кричал Иас, упав головой на стол и плача. – Спаси моих детей!» А лорд ди Лютез сказал: «Ради любви к тебе, я попытаюсь это сделать. Я пойду на жертву».

– Но каким образом? – шепотом спросил Кэсерил.

Королева покачала головой.

– Мы обсуждали сотни способов. Было непонятно, как можно убить человека, чтобы потом его оживить и убить вновь? Невозможно! И тем не менее мы нашли лазейку. Утопление. Минимальные физические повреждения, к тому же мы слышали множество историй о том, как утопленников возвращали к жизни. Ди Лютез даже ездил к людям, с которыми это приключилось, чтобы изучить их случаи и определить, как нам все устроить.

Кэсерил слушал, затаив дыхание. Утопление! О Боги! Человек должен пойти на это сознательно, находясь, что называется, в ясном уме и твердой памяти! Его руки дрожали. Иста же продолжала рассказ:

– Мы призвали одного из наших врачей и клятвой обязали молчать обо всем, в чем он будет участвовать. После этого спустились в казематы замка. Ди Лютез позволил раздеть себя и связать. Мы подвесили его головой вниз над баком с водой, а потом опустили. Когда он перестал дергаться, мы подняли тело.

– И он умер? – тихо спросил Кэсерил. – Тогда обвинение в государственной измене…

– Да, он умер. Но не в последний раз. Мы его оживили.

– Вот как?

– Мы поняли, что наш способ работает! – воскликнула Иста, сжимая руки. – Я это чувствовала! Проклятие можно снять! Но ди Лютез… Нервы у него не выдержали. На следующую ночь он отказался совершить второе погружение. Он кричал, что я хочу убить его из ревности. А потом мы с Иасом… совершили ошибку.

Кэсерил понимал, куда она ведет. Беда была в том, что он все видел даже с закрытыми глазами. Поэтому он не стал их закрывать, а не отрываясь, смотрел в лицо королеве.

– Мы схватили его, – продолжила королева, – И предприняли вторую попытку, используя силу. Он