Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд

Теперь секретарь поклонился значительно ниже и произнес:

– Прошу вас, идите за мной, милорд! И вы, джентльмены!

Ферда залил в себя полный стакан темного ибранского вина, Фойкс стряхнул крошки со своего бело-голубого одеяния, и они поспешили за Кэсерилом и секретарем, который повел их вверх по лестнице и через каменный мостик в новую, только что отстроенную часть крепости. Еще пара поворотов, и они подошли к высоким дверям, на которых, в рокнарийском стиле, были вырезаны фигуры морских чудовищ.

Двери распахнулись, и из них вышли двое изящно одетых придворных, один из которых жаловался другому:

– Но я ждал целых пять дней! Зачем же обманывать?

– Придется подождать еще немного, – говорил ему другой, твердой рукой выводя первого из приемной.

Секретарь поклонился Кэсерилу и его спутникам, после чего объявил их имена и статус.

Это был не тронный зал, а менее помпезная приемная, предназначенная для работы, а не проведения торжественных церемоний. В конце ее стоял большой стол, на котором можно было разложить карты и документы. Дальняя стена комнаты представляла собой ряд высоких прямоугольных окон, выходящих на балкон с зубчатым ограждением; с балкона же открывался вид на порт и ибранские судоверфи – основу силы и богатства королевства. Серебряный свет, исходящий от поверхности моря, проникал в комнату через широкие стекла, делая фактически ненужными горящие по стенам светильники.

В комнате находилось пять-шесть человек, но Кэсерил без труда опознал Лиса и его сына. Король в свои семьдесят с небольшим лет был подтянут, жилист, с широкой лысиной, уничтожившей когда-то, как можно было предположить, густую шевелюру, воспоминания о которой хранили седые пряди по бокам головы. Все в нем говорило о внутренней энергии; сидя в мягком кресле, он являл собой образец покоя и одновременно готовности к действию. Стоящий рядом с ним молодой человек имел длинные прямые волосы, унаследованные от недавно ушедшей из жизни матери, бывшей родом из Дартаки, хотя и с ибранской рыжиной. Волосы были пострижены на морской манер. По крайней мере, выглядит здоровым. Это хорошо! Плащ цвета моря был вышит жемчужными нитками, изображавшими барашки, кипящие на вершине морской волны. Когда принц повернулся к вошедшим, вышивка заиграла элегантной рябью.

Стоящий справа от короля человек, если судить по стекавшей на грудь золотой цепи, был канцлером Ибры. Осторожный и несколько испуганный вид этого утомленного тяжелым трудом человека говорил о том, что ибранский канцлер был слугой короля, а отнюдь не соперником в борьбе за власть.

Кэсерил встал перед королем на одно колено, постаравшись, несмотря на боль в спине, сделать это элегантно и, склонив голову, произнес:

– Я принес печальную новость о смерти принца ди Шалион, а также срочные письма от его сестры принцессы Изелль.

И он протянул старому Лису привезенные бумаги.

Лис сломал печати и быстро пробежался по строкам писем, после чего, вскинув брови, пристально посмотрел на Кэсерила.

– Очень интересно, – проговорил он. – Встаньте, лорд посланник!

Кэсерил глубоко вздохнул и, собравшись с силами, поднялся – так, что ему не пришлось ни опираться о пол, ни, что было бы еще хуже, хвататься за ручку королевского кресла. Поднявшись, он посмотрел на принца, который во все глаза его рассматривал, и, кивнув, приветливо улыбнулся. Да, принц был хорошо сложен, с правильными чертами лица, может быть, даже привлекателен, когда не таращится, как сейчас. Нет видимых ненормальностей в теле и лице; немного тяжеловат, но это от мышечной массы, а не от жира. И главное, ему не сорок, как… Юный, чисто выбритый, абрис подбородка говорит об энергии и ранней мужественности. Да, Изелль была бы довольна.

Бергон вдруг воскликнул:

– Говорите! Еще! Мне нужно услышать…

Глаза его горели.

– Прошу прощения, милорд? – проговорил Кэсерил и, обеспокоенный странным поведением принца, сделал шаг назад. Тот же приблизился и обошел его сзади. Дыхание его участилось, он был явно сверх меры возбужден.

– Снимите тунику! – вдруг потребовал Бергон.

– Что?

– Снимите тунику! Снимите!

– Милорд! Принц!..

Кэсерил вдруг вспомнил ужасную сцену, когда ди Джиронал хотел опорочить его в глазах Орико и Изелль. Но здесь, увы, ему на помощь не придут священные вороны с башни Фонзы! Он тихо проговорил:

– Прошу вас, милорд, не позорьте меня в столь уважаемом обществе!

– Прошу вас, сэр, вспомните, – волнуясь сверх меры, проговорил принц, – осенью прошлого года не вас ли спасли с рокнарийской галеры – как раз у берегов Ибры?

– Да, было такое… И что?

– Снимите же тунику!

Принц едва не танцевал, кружа вокруг Кэсерила. Тот почувствовал, как ноги его становятся ватными, и посмотрел на Лиса. Тот, не менее озадаченный, чем все присутствующие в комнате, тем не менее жестом дал понять, что не возражает против того, чтобы Кэсерил выполнил странное требование принца. Смущенный и немало напуганный, Кэсерил подчинился, выпростав тело из туники и держа ее вместе с плащом на согнутых руках. Подняв голову, он готов был с максимальным достоинством выдержать любое унижение, которое могло на него обрушиться.

– Вы – Кэс! Вы – Кэс! – воскликнул Бергон. Лицо его растянулось в счастливой улыбке. Ничего себе! Ехать за тридевять земель, чтобы узнать, что наследник Ибры – сумасшедший, с которым, конечно же, невозможен никакой брак. Бедная Изелль!..

– Ну да, так зовут меня мои друзья, – начал было Кэсерил и тут же едва не задохнулся в объятиях принца, который подхватил его и, оторвав от пола, прижал к груди.

– Отец! – закричал Бергон. – Это Кэс! Это именно тот человек!

– Что? – произнес Кэсерил, и вдруг – то ли из-за того, что свет упал несколько по-иному, то ли потому, что в голосе послышались знакомые тона, – он узнал! Улыбка озарила его лицо. А мальчик-то вырос! Если сбросить годик, да четыре дюйма роста, да представить подбородок, который еще не знает бритвы, зато побрить голову, а еще добавить детской округлости плечам, да волдырей на сгоревшую под солнцем кожу…

– О Боги! – выдохнул он. – Дэнни? Дэнни?

Принц схватил руки Кэсерила и принялся целовать их.

– Куда же вы делись? – спрашивал он. – После того как меня привезли домой, я неделю провалялся больным. Потом я снарядил людей на ваши поиски, но вы исчезли. Других людей с корабля нашли, но не вас. И никто не знал, где вы.

– Я тоже болел, в приюте Материнского Милосердия в Загосуре. А потом отправился домой, в Шалион. Пешком…

– Вы были здесь? Все то время? Нет, я сейчас взорвусь! Я ведь отправлял людей и в больницы, и в приюты. Как они могли вас не заметить? Я боялся, что вы умерли от ран! Они были ужасны!

– Я был