Война, погубившая Россию. Записки премьер-министра Великобритании - Дэвид Ллойд Джордж

Большевизм завоевывает Россию

Забегая вперед, следует сказать, что имеются два прямых последствия войны, которые оказали ощутительное влияние на развитие судеб человечества и будут оказывать все большее и большее влияние по мере того как проходят годы. Одно — учреждение Лиги наций, второе — революция в России.

Вопрос о том, окажет ли русская революция такое же влияние, как французская, или ее влияние на судьбы всего человечества будет еще больше, — зависит от того, сумеют ли вожди революции продолжить свое движение на путях мирного развития или же энергия революции не будет израсходована, и она будет отклонена от своей цели войной. Если Россия не будет вовлечена в войну, то революция станет одним из величайших факторов, определяющих судьбы народных масс во всех странах, которые когда-либо пришлось наблюдать или испытывать человечеству.

Возвращаясь назад, надо признаться, что те из нас, кто питал надежду, что русская революция упрочит и вновь оживит боевую мощь России в войне, с течением времени весьма неохотно пришли к сознанию того, насколько ие поддается учету ход развития всех революций. Разложение в России зашло слишком далеко и разъело существующий строй российскою государства слишком глубоко, чтобы его можно было исцелить перевязкой на медпункте под пулеметным огнем. Временное правительство, управлявшее Россией с момента отречения паря, думало, что к ранам России можно применить временные лечебные средства и затем послать Россию обратно на поля сражений.

Теперь бесполезно говорить, что если бы русские реформаторы выдвинули сильного человека и поставили его у власти, то события приняли бы иной оборот. Часто сильным человеком в революции является не то лицо, которое ее начинает, а человек, который впоследствии использует ее. События предопределяют ситуацию, личности придают ей форму и направляют ее развитие.

Есть люди, которые утверждают, что ни одна личность, какой бы сильной она ни была, не может предписывать хода событий или изменять их иначе, как только временно. Их толкование великих исторических сдвигов таково, что время созревает для определенных событий и что последние происходят даже в том случае, если великий человек не появляется на сцене и не тянет рычаг, ускоряющий события.

Это всегда казалось мне неправильным пониманием истории. Бывали случаи, когда сильная личность отдаляла, если не устраняла катастрофу, казавшуюся неминуемой и в конечном итоге неизбежной. Бывали также времена, когда сильный человек ускорял события, которые, не будь его, были бы надолго задержаны. Подобно тому как личности погружаются в праздность, нации становятся неподвижными. Сильное влияние может расшевелить и таким образом спасти их.

Львов и Милюков не могли бы руководить русской революцией, не мог бы это сделать и Керенский. Революция могла бы закончиться полной анархией и распадом России на бесчисленные мелкие и непримиримые государства, враждующие между собой из-за неясно очерченных границ, или она могла завершиться новой военной диктатурой. Россия привыкла к верховной власти военщины. Корнилов был очень близок к установлению такой автократии. Ленин устранил эту угрозу и через хаос, кровопролитие и страдания привел Россию к изумительному преобразованию, которое в случае успеха может изменить все мировое экономическое положение.

* * *

Единственная действительно сильная личность, вознесенная русской революцией, была больше заинтересована в свержении существовавшего общественного строя, чем в поражении немцев. Ленин был изгнанником из России, когда разразилась революция. Первые реформистские лидеры не проявляли особого желания приветствовать его.

Вскоре после того как разразилась революция, тень огромной фигуры Ленина начала подниматься над горизонтом. Впервые она упала на покрытый зеленым сукном сгол на Даунинг-стрит в виде донесения сэра Джорджа Бьюкенена, который в своем отчете от 30 апреля писал следующее:

'Петроград,

30 апреля 1917 г.

Как вы уже знаете из моих телеграмм, положение здесь продолжает оставаться почти в таком же состоянии неопределенности, как и раньше; невозможно сказать, что может случиться завтра.

Если послушать министров, то оказывается, что все идет хорошо и что правительство постепенно укрепляет свое положение; если же учесть мнение тех, кто знаком с делами правительства и Совета рабочих депутатов, то получаешь совершенно противоположное впечатление. По-видимому, между Керенским и Милюковым, происходит потасовка из-за знаменитой формулы «мир без аннексий». Поскольку большинство министров, по всей видимости, стоят на стороне Керенского, я не буду удивлен, если Милюкову придется уйти, так как, по сделанному им замечанию, он будет изменником, если откажется от проливов. Его уход будет во многих отношениях потерей, так как он представляет умеренные элементы в кабинете министров и придерживается здравой точки зрения в вопросе о войне. Но он не является сильным человеком и имеет так мало влияния на своих коллег, что никогда нельзя знать, сумеет ли он добиться принятия своих предложений. В случав его ухода нельзя сказать, кто будет его преемником. Но я надеюсь, что им во всяком случае будет кто-нибудь, кто может авторитетно выступать от имени правительства.

Я не буду удивлен, если завтра, в день празднования Первого мая, положение дойдет до кризиса. Если предстоят беспорядки и, возможно, новые уличные бои, то я предпочел бы, чтобы кризис наступил немедленно, чтобы мы могли покончить с ним, и чтобы страна могла уделить больше внимания войне. Военное положение, несомненно, весьма неудовлетворительно, но, как мне кажется, имеются признаки улучшения. Русские обладают такой счастливой способностью выходить из всяких переделок, что я, лично, не расцениваю это положение так же пессимистически, как некоторые из наших военных экспертов, которые судят о нем по плачевному недостатку дисциплины на некоторых участках фронта. Однако я опасаюсь, что армия не так скоро сумеет перейти в наступление, как в том пытались уверить меня некоторые министры. Об этом следует пожалеть, так как, чем скорее начнутся военные действия, тем лучше будет для внутреннего положения.

Чрезвычайно трудно высказать мнение о взаимоотношениях между Временным правительством и Советом рабочих и солдатских депутатов. Последний полностью реорганизуется. Состав его уменьшен до 600 членов, и назначен новый Исполнительный комитет. Эта реорганизация сделает его более умеренной, но в то же время более сильной политической единицей. Поэтому мало вероятно, что он откажется от борьбы за право контролировать и направлять политику правительства. Но если он действительно будет придерживаться умеренной политики, то будет возможно работать с Временным правительством в большем согласии, чем раньше.

Однако нельзя совершенно исключить возможность столкновения между этими двумя соперничающими организациями. По-видимому, прежние радикальные члены Совета, не вошедшие в реорганизованный Совет, собираются учредить свои собственный комитет. Я надеюсь, как вчера сказал Милюкову, что