Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров

Прекрасная Аудэ тоже стоит у своего окна и плачет, опершись на локоть. Когда она увидела, что брат ее упал с коня на зеленую траву, от горя у нее едва не разорвалось сердце. Тотчас же она спустилась к себе в часовню и там распростерлась ниц перед иконой Божией Матери, прося Ее в горячей молитве помирить рыцарей, так как они оба дороги ей.

Но оставим деву и вернемся к Роланду и его противнику, отважному Оливье, который сражается стоя на земле. Он поднимает свой меч с золотой рукоятью и ударяет им по шлему Роланда с такой силой, что сбивает с него драгоценные каменья и перья. Но меч соскальзывает и падает на переднюю часть лошади и рассекает пополам гасконского скакуна рыцаря, причем вместе с конем валится на землю и Роланд. Оливье ликует, видя своего врага спешившимся, и за эту победу он не взял бы в дар Орлеан вместе с епископством Реймским.

Если бы вы сами присутствовали на острове, где происходил поединок, то вы сами бы признались, что никогда не видали двух более достойных и более отважных героев. Они ловко и сильно наносят друг другу удары мечами, проворно защищаются щитами, от их ударов летят такие искры, что вся полянка освещается точно молниями. Такой ожесточенной борьбы еще не видал никогда ни один человек и никогда, наверное, больше не увидит.

Герцог Гергард продолжает смотреть на бой со стены города, рядом с ним стоят Арнольд Боландский и Эмери, отважный рыцарь. Ренье Генуэзский начинает жаловаться на судьбу, которая подвергает такой опасности его сына.

— Святая Мария, — говорил он, рыдая, — возьми под свое покровительство моего сына и не дай ему погибнуть в этом бою!

И Карл Великий тоже с своей стороны молит Пресвятую Деву:

— Святая Мария, сохрани мне Роланда — он наследует мою корону!

А на острове между тем происходит битва, и каждый из бойцов, не щадя своих сил, наносит противнику удар за ударом, превосходя яростью диких зверей. Ни один из них не хочет ни в чем уступить друг другу. Сверкающие мечи бьют по шлемам, по щитам и разрубают золотые звенья, точно шелковые нити. От силы удара брызжут вокруг искры; они так разгорячились, что все их желание состоит лишь в том, чтобы покончить друг с другом. Уже разбиты были панцири и щиты, и если бы не воля Бога, оба они уже давно бы пали мертвыми.

На городской стене стояла благородная дама Габорг и, ломая руки, громко жаловалась:

— О Виана, лучше бы тебя поглотил огонь и испепелил все твои строения вместо того, чтобы из-за тебя бились таких два рыцаря! Коли умрет один из них, мы знаем наперед, что армия Франции опустошит всю эту страну.

Аудэ же после короткого раздумья обратилась со следующей речью к знаменитому Арнольду Боландскому:

— Скажите, дядя, как бы нам без позора помирить тех двух благородных рыцарей?

— Ничем не могу помочь, — ответил храбрый муж. — Этот поединок решили устроить император Карл и дядя твой Гергард.

Оба рыцаря все еще продолжали битву, стоя на земле, так как мы уже сказали, что лошади их были разрублены. Но, наконец, Роланд заговорил:

— Клянусь честью, господин Оливье, еще ни разу не встречал я в жизни такого доблестного рыцаря, как вы. Но раз мы уже встретились с вами в открытом поле, то будем продолжать битву, пока один из нас не будет побежден или убит! И пусть никто не смеет вмешиваться в нашу битву. Отсюда вижу я, как две дамы, стоя на стене, ломают себе руки и, по-видимому, скорбят за вас.

— Вы правы, — ответил ему Оливье, — это дама Габорг и моя сестра Аудэ, которые печалятся за мою участь. Если Бог поможет мне уйти отсюда живым, то завтра же я сообщу ей, что только вы достойны быть ее мужем, или же она должна поступить в монастырь.

И вот на миг оба бойца разошлись, чтобы сделать передышку. Роланд немало нанес сегодня ударов своим Дурандалем, который так верно послужил ему впоследствии во время битвы при Ронсевальской долине. Когда они снова сошлись грудь с грудью, Оливье поднял свой меч и нанес Роланду могучий удар, но тот успел загородиться щитом, и меч, глубоко врезавшись в выпуклую поверхность щита, сломался у самого эфеса. Оливье отбросил обломок в реку, и тотчас же всем стало известно, что Оливье сломал свой меч. Услышав это, Аудэ упала без чувств на землю, но затем, поднявшись, обратилась с молитвой к небесам. И сам король, когда ему доложили об этой грустной вести, заплакал тихо, прикрыв лицо дорогой мантией.

Когда Оливье увидел, что все его оружие изломано, а верный конь разрублен пополам, то он пришел в великий гнев. Оглядываясь по сторонам и не находя нигде ни запасного оружия, ни места, куда он мог бы укрыться, Оливье от горя и досады едва не сошел с ума. И он уже решил принять честную смерть, лишь бы не спасаться от врага бегством, и с этим намерением кинулся с кулаками на Роланда. Но Роланд понял его намерение и, не желая пользоваться своими преимуществами, проговорил:

— Как вы храбры, господин Оливье, сломали свой меч и щит, тогда как у меня в руках меч, который никогда не может сломаться. Я племянник императора Франции, и если бы я теперь вас ранил или убил, то покрыл бы себя несмываемым позором за то, что напал на безоружного. Ступайте же скорей за мечом и захватите также бутылку вина или кларета, так как мне очень хочется пить.

Оливье, услышав эту речь, поблагодарил его.

— Господин Роланд, я вам очень признателен. Если вы немного отдохнете здесь, то я схожу и переговорю с перевозчиком, который привез меня сюда, чтобы он принес мне новое вооружение.

— Как вам будет угодно, — ответил Роланд.

После этого Оливье поспешил к берегу и стал звать перевозчика, и когда тот подъехал, он ему сказал:

— Слушай внимательно меня! Иди скорей в Виану и там скажи моему дяде, что у меня сломался меч и чтобы он сейчас же прислал мне новый, а я за это уж постараюсь с Божьей помощью одержать победу и выручить его из беды. Пусть он также пришлет бутылку вина или кларета, так как Роланду очень хочется пить.

— Все будет,