Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Как вам будет угодно повелеть, — ответил Роланд.
Раздался звук трубы, и войско повернуло обратно.
Ночью императору приснился сон, будто его ястреб вступил в жестокий бой с соколами, залетевшими из города, и как после долгой борьбы птицы помирились. Мудрец предсказал, что этот сон относится к предстоящему поединку юношей. Рано поутру Оливье вооружился. Старый еврей Иоахим подарил ему хорошее вооружение и между прочим натыльник, который надевал еще Эней. Оружие, кроме того, благословил епископ. Оливье выезжает, несмотря на отговаривания Гергарда, и, достигнув острова, три раза трубит в рог. Роланд сильно радуется, заслышав звук трубы, опоясывается мечом Дурандалем и, не отвечая на просьбы Карла остаться дома, быстро уезжает.
Роланд сел на драгоценного коня, надел на шею щит и взял в руку крепкое копье, к которому пятью гвоздями было прибито маленькое знамя. Он быстро промчался мимо палаток, переправился вплавь через реку и очутился на острове, где поджидал его Оливье отважный. Герцог Роланд направил на него коня, а тот поскакал ему навстречу, прикрывая щитом свое лицо, так как мужество Роланда ему было хорошо известно. Приблизившись к Оливье, Роланд воскликнул:
— Кто вы такой, рыцарь? Отвечайте! Свободный аллеман, баварец, фламандец, норманн или кто-нибудь другой?
— Как, Роланд, вы больше уж меня не узнаете? — возразил Оливье. — Я сын храброго Ренье, повелителя Генуи, и мой дядя Гергард — храбрый вождь, мой кузен Эмери — мужественный юноша, у которого вчера вы отбили лошадь; чтобы отмстить за моего кузена, я и пришел сюда. Мне очень памятен тот день, когда я чуть было не лишился своей сестры и только благодаря своему мечу спас ее от вашей власти. Тогда вам пришлось сильно пришпоривать коня, чтобы доскакать до своего дома. Но это говорю я, не желая пристыдить вас, наоборот, ради заключения мира, я готов хоть сейчас отдать за вас свою сестру.
— Что за болтовню приходится мне слышать! — воскликнул Роланд. — Когда тебя я приведу как пленного в свою палатку, то, если захочу, возьму тогда и твою сестру.
— Ну нет, — ответил Оливье, — этому не бывать, пока я буду жив.
Оливье вначале был полон самых рыцарских чувств, но, услыхав высокомерную речь Роланда, глубоко оскорбился.
— Роланд, в вас говорит пустое тщеславие, — промолвил он. — Вы слишком заносчивы, если надеетесь покорить меня и моего дядю Гергарда. Не будет вашим он вассалом никогда, в этом я вас уверяю.
— Ты заблуждаешься, — ответил ему Роланд, — и вся твоя брань на меня нисколько не действует. Коли Бог поможет мне, то твоя голова еще до вечерни будет отделена от туловища при помощи моего Дуранд аля.
— Ну, этого я не позволю сделать над собой, — возразил Оливье, — так как моя смерть может принести несчастье дяде Гергарду.
Таких двух рыцарей еще никто никогда не видал. Племянник императора обратился к сыну Ренье со следующей речью:
— Вассал, останови поток твоей речи. Я пришел сюда, чтобы биться за твердый город Виану, и если ты храбр, то докажи теперь это.
В ответ на это Оливье возразил:
— Роланд, благородный рыцарь и храбрый герой, прошу вас, ради Бога оставим ссору и заживем в дружбе. Я отдам за вас свою сестру, красавицу Аудэ, вы будете повелевать Вианой, на что охотно согласится дядя мой Гергард, а я же буду вашим вечным спутником и всегда стану сражаться рядом с вами.
— Не говори мне больше о мире, — перебил его Роланд. — Когда я убью тебя, то Виана и Аудэ и так будут принадлежать мне.
— Нет, господин Роланд, — сказал Оливье, — то, что вы говорите, никогда не случится. Лучше согласитесь на то, что я предлагаю вам из любви: примите мир и станем друзьями. Ради этого я даже отказываюсь от чести нанести вам рану и победить вас. В конце концов все-таки вследствие такого поступка на меня и на мой весь род ляжет несмываемое пятно позора. Король и дядя мой никогда не помирятся между собой, и все время у них будут возникать ссоры и раздоры. А если вы сделаете то, о чем я вас прошу, дядя мой и я будем навсегда вашими покорными вассалами.
— Довольно, — вскричал Роланд, — ты не перехитришь меня! Мне нужно или убить тебя, или взять в плен и привести к моему дяде Карлу. У него в палатке ты пробудешь до тех пор, пока тебя не вышлют из этой страны. А вслед за тем я получу Аудэ вместе с городом Вианой, из которого будет изгнан твой дядя Гергард.
— Это все пустые выдумки, — ответил Оливье. — Я буду дураком, если стану продолжать упрашивать тебя о мире. Помоги же мне Бог! Теперь, Роланд, берегитесь, я больше уж не стану щадить вас.
С этими словами оба рыцаря пришпорили своих коней и разъехались в разные стороны, и при повороте потрясали копьями и прикрылись щитами. Затем они поскакали друг другу навстречу.
Все видевшие этих рыцарей и наблюдавшие, как они ловко управляли своими конями, клялись, что никогда не приходилось им видеть более прекрасных рыцарей. Оба противника нанесли друг другу могучие удары, от которых разлетелись в куски их щиты и сломались копья, и только крепкие латы остались невредимы. От этого толчка сильные кони упали на передние колена, но оба рыцаря сейчас же подняли их и, разъехавшись снова, как два сокола, бросились друг на друга.
Роланд, сидя на гасконском коне, обнажил свой крепкий Дурандаль и ударил им по шлему Оливье, но удар, нанесенный с громадной силой, скользнул по шлему, и меч рассек седло, разрубил пополам великолепного арагонского коня, на котором сидел Оливье, и сам рыцарь очутился на земле.
— Monjoie! — воскликнул Роланд. — Еще сегодня будет разрушена Виана, в которой прятался твой Гергард-предатель; еще сегодня ему придется понести наказанье — он будет повешен, как последний вор.
Но в это время Оливье обнажает свой меч и, как разъяренный лев, бросается вперед. На городской же башне стоит озабоченный Гергард с крепко сжатыми устами — ни за какие сокровища он не проронил бы теперь ни одного слова, но тут не выдержал он и воскликнул:
— Всемогущий Боже, пославший Сына Своего ради нашего спасения, спаси для Твоей славы моего рыцаря,
