Японская война 1904. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Что по поставкам из Китая? — начал я с самого главного.
— Цены держат, все в срок, качество продуктов проверяем, как при приеме там, так и при отгрузке здесь. Единственное, уже скоро надо будет закладывать в стоимость затраты на охранение. То ли раньше про этот маршрут не знали, то ли кто-то постарался согнать сюда побольше хунхузов, но на Тайцзыхэ сейчас тревожно, — Лосьев говорил спокойно и деловито.
— А пока на поездах везем, не лезут? — уточнил я.
— Не лезут, — на этот раз ответил Корнилов. — Уже по всему Китаю разошлись слухи о наших поездах с пушками и пулеметами. И банды боятся их как огня.
— Тем не менее, продолжаем держать охранные команды на каждом рейсе, — напомнил я. — Рано или поздно они попытают счастья, и мы должны быть готовы подтвердить свою репутацию. А теперь… Что по новым частям 2-го Сибирского?
— Те, кто к нам присоединился во время обороны Ляояна, очень не хотели уходить, — теперь докладывал Мелехов, в который раз выручавший меня по тылам и хозяйству. — Тем не менее, пришло отдельное указание восстановить старые части, если это возможно. Говорят, его продавил лично великий князь Сергей Александрович.
— Поподробнее про «если возможно», — я сразу уловил важную оговорку.
— После того, как еще главнокомандующий Куропаткин выделил нас в отдельный отряд, мы с первого же дня занялись переформированием частей. Особо пострадавшие объединялись с нашими, в тыл же в основном отправлялись новички из остатков 5-го и 6-го корпусов. Таким образом мы смогли сохранить почти 13 тысяч из 20-ти временно присоединившихся во время боя.
— Значит, итого у нас 30 тысяч солдат… — задумался я.
С одной стороны, не так уж и много. С другой, это совсем не те 30 тысяч, что были, например, у Засулича при Ялу или Одишелидзе при Вафангоу. У меня были полнокровные роты по 220 солдат в каждой, причем опытных солдат, которые умели сражаться и, главное, умели побеждать. С такими ротами мои полки насчитывали не по 2 тысячи, как в среднем по армии, а по все три с половиной. Ну и полнокровные дивизии Мелехова и Шереметева, каждая по 14 тысяч солдат, и 2 тысячи кавалерии у Врангеля и Буденного.
Очень серьезные силы, с которыми очень много на что можно замахнуться, и мы еще продолжали их наращивать.
— Что 1-й конно-пехотный? — оторвавшись от мыслей, я снова вернулся к делу.
— Капитан Хорунженков, несмотря на страшные потери в И-Чжоу, все еще довольно популярен. Проблем с новичками у него нет, да и многие опытные солдаты подали прошения в его батальон, стоило ему только бросить клич.
— Вот и хорошо, — я прикрыл глаза. — Рассчитывайте, что к нему в ближайшее время еще присоединится автомобильный отряд поручика Славского на 4-х «бранобелях» плюс команды техников.
— Учтем и поставим на довольствие, — Лосьев что-то черкнул у себя в блокноте.
— Тогда… — я повернулся к Корнилову. — Что с новичками? Я вижу, что добровольцы и местные продолжают прибывать, но насколько мы сможем на них рассчитывать?
— Сейчас численность нестроевых частей составляет около 20 тысяч человек, до конца сентября, уверен, сможем довести их до 25 тысяч, то есть все задачи по обеспечению боеспособности армии будут выполнены. Насколько они надежны? Я решил использовать для оценки людей маркировку, похожую на ту, что вы ввели при сортировке раненых. Итак, прибывшие из России добровольцы и штатные нестроевые части считаются по умолчанию желтыми. В зеленые люди переводятся после беседы со специальным офицером и проверки анонимной анкеты, заполненной по итогам этого разговора, вашей японкой. Не скажу, что я сам ей доверяю, но анонимность гарантирует, что ее оценки не будут предвзяты, а бесполезной она тоже не захочет показаться…
— Сколько людей вы уже проверили и сколько займет полный прогон всего корпуса? — я сразу увидел главную сложность такого серьезного подхода. Нет, с одной стороны, въедливость Корнилова приятно поразила, но не слишком ли он переоценил свои силы?
— После сражения мы смогли опросить около 5%, всех охватим только до конца года, но… — он поднял палец. — Формируя зеленый список, мы сразу же перекрываем именно ими самые важные и чувствительные направления. Желтый список работает на подхвате, но их мы всегда страхуем со стороны полковника Ванновского.
— А местные?
— Они по умолчанию занесены в красный список, то есть допущены к самой простой и черновой работе, желательно в тылу. После проверки переводим их к желтым, и дальше по той же схеме.
— А кто в черном списке?
— Те, кого сразу можно назвать врагом, — Корнилов передал мне тонкую папку с траурно-мрачными завязками. — Здесь двадцать одна фамилия, восемнадцати из них мы отказали в приеме и отправили домой, а имена передали в армейскую разведку Жилинского.
— Остальные? — я внимательно прочитал три имени, одно из которых точно не ожидал встретить в такой компании.
— Двое по просьбе полковника Ванновского, один под ответственность Казуэ Такамори приняты на службу и взяты под особое наблюдение.
Я несколько секунд раздумывал над тем, стоит ли так рисковать, держа на свободе явных врагов. С другой стороны, польза от этого тоже точно могла получиться, а раз я доверил Глебу Михайловичу и Казуэ их должности, пусть работают. Но доклады по этой троице я буду спрашивать регулярно… Еще почти два часа посвятив разбору текущих дел, я попросил всех остановиться, а потом, воспользовавшись тем, что с полигонов подтянулись и остальные офицеры, сделал то, что мне уже так давно хотелось.
— Пришло время раздавать пряники, господа, — я широко улыбнулся.
— Что? — громогласно удивился Шереметев, еще не перестроившись с командного голоса на обычный.
— Почему пряники? — приоткрыл рот Лосьев.
— Не Дареное воскресенье же, — задумчиво сощурился Мелехов.
Теперь пришла уже моя очередь удивляться. Зато узнал, откуда это выражение пошло.
