Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин

10 человек, в том числе Лепехин и Ушаков; одного унтер-офицера они взяли с собой, а двоих оставили заложника­ми. 9 марта они прибыли в Усть-Щугор, приняли все склады с оружием и сдали их и пленных офицеров Пермскому отряду, после чего возврати­лись сначала в Саранпауль, потом в Березов».

В тот же день начальник обороны края Малков телеграммой № 218 сообщил командующему красной 6-й армией Самойло: «Северный край Печорского фронта признал Советскую власть! Ревкомы просят при­остановить военные действия...» Позиционная гражданская война в Коми крае и в Зауралье закончилась.

Однако Лепехин не исключал возможности прорыва не сложивших оружие белогвардейцев через Обдорск на север Енисейской губернии, где оперировали остатки 1-й Сибирской армии генерала Пепеляева. Поэтому один взвод Отряда северной экспедиции находился в Мужах и Обдорске.

«...Первые 2—3 недели обстановка там была напряженной: ждали удара белых, — вспоминал Зуев. — Для нас круглые сутки стояли нагото­ве семь пар оленей, запряженных в нарты. В Мужах тогда проживали зыряне-оленеводы и пять семей русских, из них одна семья начальни­ка почтового отделения. Я и еще один красноармеец были определены на постой в дом братьев Каневых. Мы узнали, что они — крупные олене­воды: у них имелось до пяти тысяч оленей. Один из братьев, а их было трое, всегда находился в тундре на пастбищах: с ним батрак и десять со­бак. После того как опасность прорыва белых миновала, мы отдыхали. Зырянская молодежь устраивала вечерки и приглашала нас. Мы вместе с ребятами и девчатами праздновали масленицу: катались на оленях и с горки на санках. Когда стали переезжать в Обдорск, то нас прово­жала вся молодежь села. До революции Обдорск называли “золотым уголком”: здесь проживали или имели своих представителей крупные тобольские и тюменские рыбопромышленники и пароходчики. Также много было политссыльных, которые демонстративно встретили нас, выйдя навстречу за село. Нас поселили в бывшем миссионерском доме, где раньше жили попы и монахи, обращавшие в христианство северные народности. По два часа в день мы занимались строевой подготовкой, а остальное время отдыхали или разгружали баржи с зерном. Это зерно предназначалось для заграницы, но баржи не успели отправить, и они застыли в Обдорске».

Лепехин выступал против расстрелов, но его позицию разделяли немногие красные командиры. Сдавшиеся в Усть-Щугоре офицеры 10-го Печорского полка, несмотря на гарантии чрезвычайного уполномочен­ного ВЧК Труша, по дороге в Чердынь были расстреляны конвоирами. Поэтому отдельные группы белогвардейцев, например, отряд поручи­ка Рочева, скрывались в лесах и тундре и время от времени нападали на различные обозы: вспыхивали перестрелки, лилась кровь.

Чекистский спецназ Лепехина выполнил свою основную задачу: ма­лой численностью, почти без жертв очистил от колчаковцев огромную территорию Северного Зауралья и Приполярного Урала, ликвидировал угрозу наступления белых на Тобольск со стороны Березово, захватил богатые военные трофеи, важные для Троцкого документы. Оставалось ускорить продвижение от Сургута на Нарым, разгромить отряд началь­ника уездной милиции Волкова и завладеть ценностями Сибирского бе­лого движения и другими сокровищами, хранившимися прежде в цер­ковных кладовых Тобольска. Проведению этой операции помешала война Советской России с Польшей.

Во время Первой мировой войны территорию Польши, входив­шей в состав Российской империи, оккупировали немецкие и австрий­ские войска. 11 ноября 1918 года, когда в Германии началась революция, поляки разоружили немцев, а власть передали самому популярному по­литическому деятелю — Юзефу Пилсудскому. После многих десятиле­тий неволи поляки получили свое государство.

Пилсудский решил воспользоваться всеобщей смутой и присоеди­нить к Польше украинские, белорусские и литовские земли — началась война. Тогда Ленин и Троцкий мечтали о соединении русской и немец­кой революций, а территория Польши лежала на пути Красной армии к Берлину. Так что у них тоже были причины для войны с Пилсудским.

6 мая 1920 года польские войска вошли в Киев. В Варшаве цари­ла победная эйфория. Но уже через десять дней Красная армия пере­шла в наступление: поляки бежали, бросая оружие. 12 июля их выбили из Киева, днем раньше были освобождены Минск и Вильнюс. Сталин телеграфировал Ленину: «Польские армии совершенно разваливают­ся, поляки потеряли связь, управление, польские приказы вместо того, чтобы попасть по адресу, все чаще попадают в наши руки, словом, поля­ки переживают развал, от которого они не скоро оправятся... Я думаю, что никогда не был империализм так слаб, как теперь, в момент пора­жения Польши, и никогда мы не были так сильны, как теперь, поэтому чем тверже будем вести себя, тем лучше будет и для России, и для между­народной революции».

У Ленина возникла надежда, что правительство Пилсудского удаст­ся свергнуть.

Будущий маршал Тухачевский командовал наступлением на Польшу под лозунгом «Даешь Варшаву! Даешь Берлин!». 23 июля 1920 года, когда Красная армия наступала на Варшаву, Ленин телеграфировал Сталину в Харьков: «Зиновьев, Бухарин, а также и я думаем, что следовало бы по­ощрить революцию тотчас в Италии. Мое личное мнение, что для этого надо советизировать Венгрию, а может, также Чехию и Румынию».

Для мировой революции были нужны большие деньги. Россия уже ограблена, что не успели захватить большевики, то сокрыто в кладах. Их поиск оставили до лучших времен, а экспедиционные спецназы пере­бросили из Сибири в Польшу — грабить родовые усадьбы шляхты.

Отряд Лепехина дождался в Березове ледохода и первым же паро­ходом через Самарово и Тобольск прибыл в Тюмень.

Зуев вспоминал: «Из Тюмени был получен приказ срочно выехать туда на лошадях. К тому времени третья рота находилась в Самарово, две роты и штаб — в Березове, мы со взводом — в Обдорске. По зимней дороге в конце марта выехали на оленях: нас провожали многие жители, среди них девушки, ну и не обошлось без слез. Не доезжая Березова, оле­ни провалились под лед, проводники разбежались, пришлось до места назначения добираться на лыжах. Из Березова уже пароходом в Самаро­во и дальше... В Тюмени весь отряд собрался на вокзале, на первом пути стоял эшелон. Нас торжественно встречали в Екатеринбурге и в Мо­скве. Поездом доехали до Гомеля, потом пароходом по реке Припяти до Мозыря...»

Из воспоминаний Лопарева: «В конце марта 1920 года военные опе­рации на Севере закончились. В апреле самым последним зимним путем красноармейские части