Чёрная стая - Ольга Игоревна Сословская

— С чего начинаем, герр лейтенант? — спросил капельмейстер, передавая Шемету барабан.

Войцех на секунду задумался и весело тряхнул головой.

— Эх, если уж нарушать правила, то все и сразу, — усмехнулся он, — давай «Черный отряд Гайера»[16].

— Слушаюсь, ваше сиятельство, — рассмеялся Шток и, посерьезнев, спросил: — Мысль заработать на хлеб музыкой пришлась вам по душе?

— Возможно.

Войцех улыбнулся и взялся за палочки.

   Мы черные отряды Гайера, хей-я, хо-хо,

   И мы хотим биться с тиранами, хей-я, хо-хо.

Музыканты начали, и эскадрон подхватил старинную песню, молодые голоса зазвенели над Эльбой, воспевая древнюю вольность и отвагу.

   Когда пахал Адам и Ева пряла, Господи помилуй,

   Где же был тогда дворянин? Господи помилуй.

   Нас ведёт Флориан Гайер, несмотря на изгнание и запрет,

   Крестьянский башмак поместил он на знамя, у него есть шлем и доспехи.

Под звуки песни эскадрон вышел на мост.

* * *

Проехав между Блокгаузом и Новым Рынком, гусары остановились на площади, у самого памятника Августу Сильному. Золотой всадник на вздыбленном коне горделиво озирал Дрезден с высоты гранитного постамента, ослепительно сияя на солнце. Войцех саркастически прищурился, разглядывая грозную фигуру. Дитрих, воспользовавшись недолгой передышкой, подъехал к командиру.

— Божьей милостью король польский, великий князь литовский, русский, прусский, мазовецкий, жемайтский, киевский, волынский, подольский, подляшский, инфлянтский, смоленский, северский, черниговский, а также наследный герцог и курфюрст саксонский и так далее, — без запинки произнес Войцех полный титул Фридриха-Августа Первого Саксонского и по совместительству Августа Второго Польского, — можно даже подумать, что он действительно был силен в чем-то, кроме интриг, и славен не только любовными похождениями.

— Он даже алхимиков при дворе привечал, — ответил Дитрих, — но и они его подвели. Вместо обещанного золота изготовили фарфор. Впрочем, лучший Мейсен ценится чуть не на вес золота, так что в накладе он не остался. И благодарность потомков заслужил.

— Хороший фарфор, — кивнул Шемет, — спасибо Его Величеству.

* * *

Разговор прервали подоспевшие «союзники». Еще в Бреслау Людвиг Ян организовал во фрайкоре военный хор, и его участники, срочно собранные предупрежденным о затевающейся вылазке Кернером, прибыли на место почти в назначенный срок. Седобородый «отец немецкой гимнастики» тут же принялся руководить организацией концерта, а взволнованный Теодор подъехал поприветствовать Шемета и фон Таузига. Песни Кернера составляли львиную долю репертуара хора, и юный поэт очень волновался, как искушенная дрезденская публика их примет.

— Не переживай, Тео, — успокоил его Войцех, — драки за место в наших рядах не обещаю, но девушки, не сомневаюсь, будут в восторге.

— Тебе бы все шутить, Шемет, — нахмурился Кернер, — я поклялся не целовать девичьих уст до полного освобождения Германии от врага.

— Я тоже, — подмигнул Войцех, — с некоторых пор я предпочитаю вдовушек.

Теодор сердито сверкнул темными глазами, но не сдержал улыбки.

— Попробую последовать твоему примеру.

* * *

Войцех в нетерпении разглядывал двухэтажное здание Блокгауза. В блистательном Дрездене даже караульня служила украшением города. Массивную кладку украшали барочные гирлянды над высокими стрельчатыми окнами первого этажа и арками подъезда и скульптура над небольшим треугольным фронтоном. Забранные решетками окна второго этажа лепились под четырехскатной черепичной крышей. Заднюю стену Блокгауза, как, выезжая с моста, успел заметить Войцех, увивал старый плющ, что должно было облегчить Карлу задачу.

Приготовления, наконец, закончились, хор, музыканты и эскадрон встали по указанным местам, и Шемет вновь взялся за палочки. Ян знал толк не только в организации спортивных обществ, стройный хор мужских голосов взлетел к весеннему небу призывом к борьбе и свободе, наполняя сердца отвагой и мужеством.

— Германское Отечество — это земля Свободы, — пели гусары и егеря, тирольские стрелки и уланы. И черно-красно-золотой флаг объединенной Германии гордо вился на апрельском ветру, обещая победу.

* * *

Войцех выбивал дробь, все больше входя во вкус. Послушный всаднику Йорик вторил ритму перестуком копыт и звоном уздечки, палочки весело летали в ловких длинных пальцах. Он импровизировал на ходу, на долю секунды опережая трубы и гобои, валторны и кларнеты, и музыка уносила его за собой к неизведанной прежде радости высокого искусства.

— Я в вас ошибся, герр лейтенант, — тихо сказал Ганс в перерыве между песнями, — не на хлеб. На доброе рейнское и баранье жаркое вполне хватит.

— Ваши слова да в уши бы моему учителю, — довольно улыбнулся Войцех, — впрочем, ваше одобрение для меня значит много больше, герр Шток.

Дрезденцы, привлеченные необычным зрелищем, заполнили площадь перед караульней. Мальчишки повисли на фонарных столбах, чтобы получше разглядеть музыкантов, дамы и девушки махали платками, привлекая к себе внимание красавцев в черном, молодые и старые мужчины одобрительно кивали, встречая каждую новую песню все более громкими овациями.

Войцех, заметив, что под арками Блокгауза столпились люди в мундирах городской стражи, а те, кому служба не позволяла покинуть здание, прильнули к окнам, махнул рукой Карлу. Юноша кивнул и слился с толпой.

* * *

Словно внутренним взором Шемет видел, как мальчишка бежит по пустой лужайке перед задней стеной караульни, спеша поскорее прильнуть к затененной плющом стене. Вот он переводит дух, прислонившись к прохладной серой кладке, сбрасывает теплую не по погоде шинель, достает небольшую ножовку и, зажав ее в зубах, взбирается по темным ветвям, оплетающим стену в проеме между высокими окнами. Медленно и осторожно, но одна из веток все равно не выдерживает, и Карл повисает на руках. Подтягивается, упираясь носком сапога в стену, снова находит опору, карабкается выше, упорно и упрямо.

Конечно, видеть всего этого Шемет не мог, но воображение рисовало ему картины одну за другой, страх за юношу заставлял сжиматься сердце.

«Лучше бы я сам пошел. После Полоцка мне уж ничего не страшно».

Но теперь надо было ждать, и не позволять руке, сжимающей палочку, дрогнуть от волнения, и надеяться, что музыка заглушит резкий скрежет металла по металлу для оставшихся в здании стражников. Сколько времени понадобится Карлу? Полчаса? Час?

Войцех стиснул зубы и полностью ушел в музыку, запрещая себе думать о происходящем на заднем дворе караульни.

Наконец, в толпе мелькнули три черных мундира, седые волосы под фуражкой, неуклюжая шинель. Шемет с облегчением вздохнул. План удался.

Опасности на этом, впрочем, не закончились. Воодушевленный освобождением Метцингер проталкивался к Золотому Всаднику, явно собираясь занять свое место во главе эскадрона. У Войцеха от гнева раздулись