P.S. Я тебя ненавижу - Лорен Коннолли
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пробегаюсь глазами по экрану телефона, надеясь увидеть уведомление от Дома, и тут понимаю, что так и не выключила авиарежим. Я пользовалась навигатором в машине, чтобы добраться до этого маленького городка в Северной Дакоте, а рейс Дома должен был прибыть только через полчаса, так что сообщений я не ждала.
Именно поэтому я удивляюсь, когда, едва подключившись к сети, мой телефон начинает разрываться от уведомлений.
Несколько сообщений и пропущенные вызовы от Дома.
Вместо того чтобы читать тексты, я сразу же набираю его номер.
— Мэдди.
Дом тяжело вздыхает, отвечая на первом гудке. Узел тревоги в моей груди немного ослабляется.
— Эй. Прости, телефон был в авиарежиме. Я только что добралась до мотеля. Ты прилетел раньше?
Меня тут же охватывает чувство вины. Если бы я включила телефон и проверила его рейс, могла бы встретить его в аэропорту, разделить с ним машину, провести вместе лишние часы.
— Я пропустил рейс.
В груди что-то резко сжимается.
— Что случилось? Ты в порядке?
— Всё нормально, — успокаивает он меня, и я выдыхаю. — Я просто не успел в аэропорт. В доме прорвало трубу — в нашем доме. В доме Розалин.
Воздух резко выходит из моих лёгких, словно кто-то только что ударил меня в живот.
Наш дом.
Эта оговорка будто перекрывает кислород, что-то внутри меня замыкается.
Часть моего мозга продолжает следить за разговором — я слышу, как он объясняет, что в подвале стояла вода по щиколотку, как они в панике пытались спасти вещи Розалин, как он потерял счёт времени, выехал слишком поздно и не успел на рейс.
Но на самом деле я не слушаю.
Я застреваю глубже в своей голове. В тёмном месте, куда, как я надеялась, больше никогда не вернусь.
В месте, где я снова сравниваю себя с ней.
И нахожу себя недостаточной.
Она красивее меня. Она умнее меня. Она дружелюбнее меня. Она добрее меня. Когда она нуждается в нём — он идёт к ней. Он идёт в их дом. Она была первой. Она будет последней. Он оставит меня ради неё. Так же, как и в прошлый раз.
— Теперь шторм, все рейсы отменены, — голос Дома звучит низко и напряжённо. — Ничего не вылетает. Прости, Мэдди. Я приеду, как только смогу.
Он только приедет.
Только потому, что чувствует ответственность.
Потому что Джош считал, что мне нужен кто-то, кто будет держать меня за руку, а Дом привык заботиться о людях.
Я обманывала себя всё это время.
Лгала себе, что Джош хотел, чтобы я заботилась о Доме. Что он доверил бы его благополучие мне. Что мой брат видел во мне достаточно сил, чтобы я могла быть опорой для кого-то другого.
Но Джош знал меня лучше всех.
Он знал, какая я слабая.
Какой я есть.
Не такой, как Розалин.
«Ты представляешь, каково это — приходить домой и видеть её, идеальную дочь?»
Розалин была настолько восхитительной, что даже моя мать хотела её в дочери.
«Ты не была достойна, чтобы ради тебя кто-то остался, да?»
Похоже, я не стою даже того, чтобы ради меня успеть на рейс.
Не тогда, когда его бывшая жена нуждается в нём, чтобы помочь починить что-то в их доме.
Как скоро он к ней вернётся?
Острая боль раз за разом вонзается в меня, пока я не отшатываюсь обратно в реальность, закрываясь гневом, словно щитом, защищающим израненное нутро.
— Не надо, — произношу я в трубку.
— Что?
— Ты занят. Не утруждай себя.
Резко встаю с кровати, падаю на колени перед чемоданом и расстёгиваю молнию на боковом кармане. Отодвигаю в сторону свои самые милые свитера и новый шёлковый пеньюар, покупка которого теперь кажется мне нелепой ошибкой, и достаю урну с прахом Джоша.
— Я уже здесь. У меня есть его прах. Я найду координаты и развею его сама.
— Мэдди.
В голосе Дома слышится напряжение. Он почти звучит так, будто ему больно.
— Мы должны были сделать это вместе.
— Я знаю! — огрызаюсь я. — Вот только я здесь.
Он не имеет права чувствовать себя раненым в этой ситуации. Я здесь одна.
— И я приеду, как только смогу. — Его голос звучит спокойно, осторожно. — С письмом.
Письмо. Слова Джоша.
Я должна была быть всего в нескольких минутах езды от того, чтобы снова услышать голос Джоша. И даже если он действительно жалел меня, свою домоседку-сестру, это не меняет того, что я люблю его. Что он мне нужен.
Сейчас — как никогда.
Но я всё равно могу услышать его. Для этого мне не нужен Дом.
— Я позвоню тебе, когда доберусь до места. Ты прочтёшь мне письмо.
Игнорируя его возмущённые звуки, я сбрасываю вызов и тут же включаю авиарежим.
С дрожащими пальцами хватаю ключи от машины и номер, украшенный крошечным брелоком в виде павлина, который больше не кажется мне таким забавным. Когда я оказываюсь в автомобиле, завожу двигатель и направляю колёса к следующей точке маршрута.
Заколдованное шоссе в Северной Дакоте.
На этот раз я подготовилась, выяснив, сколько физических сил мне понадобится, чтобы добраться до координат Джоша. Но никаких подъёмов и хайкинга не предвидится — очевидно, этот выбор места был продиктован его любовью к придорожным диковинкам.
Первоначально я собиралась сразу ехать к координатам.
Но вдоль шоссе расставлены гигантские скульптуры, и, увидев первую, я поворачиваю руль, не задумываясь.
Гуси в полете.
Я вспоминаю название из своих поисков и долго разглядываю гусей, собранных из металлолома. В конце концов я снова завожу машину и продолжаю путь — только чтобы свернуть к следующей скульптуре.
Олений переход.
А потом третья.
Кузнечики в поле.
И тут до меня доходит, что я избегаю конца. Конца этого путешествия. Конца предпоследней поездки. Я избегаю человека, который был со мной на каждом другом этапе этого пути. Когда я доберусь до координат, мне придётся позвонить Дому. Мне придётся выслушать его оправдания, которые не изменят того факта, что его здесь нет.
Я хочу доехать до координат и позвонить Дому, чтобы он прочитал мне письмо от Джоша. Я не хочу доезжать до координат, потому что он прочтёт мне письмо от Джоша.
