Чёрная стая - Ольга Игоревна Сословская
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
По предложению генерала Вальмодена, командующего Российско-Германским легионом, большая часть пехоты отряда Лютцова присоединилась к его корпусу. Остальных фон Лютцов намеревался послать в конце мая обратно в Гарц, но, услыхав, что граф Воронцов и генерал Чернышев планируют экспедицию к Лейпцигу, отправил их с русскими партизанами, определив командиром майора Петерсдорфа.
Сам же Лютцов решил снова отправиться в тыл к неприятелю. Двадцать девятого мая, перейдя Эльбу с четырьмя кавалерийскими эскадронами, он двинулся на юг, вдоль восточного склона Гарца, в Тюрингию, к Будельштадту. Веймар, занятый тысячей пехотинцев и расположившимися неподалеку полутора тысячами польских улан и французских драгун, фрайкор незаметно обошел стороной и к третьему июня вышел на дорогу, ведущую из Веймара в Йену.
На ночевку отряд расположился в лесу между Магдалой и Швабгаузеном. Разъезд донес, что в том же лесу стоит еще один прусский отряд, и Лютцов отправил туда одного из гусар с приглашением для командира присоединиться к походному ужину.
* * *
Штабс-риттмейстер Коломб, командир летучего отряда из девяноста гусар, выглядел весьма воинственно. Орлиный нос и пронзительный взор светлых глаз, лихо закрученные гусарские усы, достигающие чуть тронутых сединой бакенбард, заставившие Войцеха тихонько вздохнуть от зависти. Его собственные усы все никак не хотели приобретать бравый вид, хотя мужественности, несомненно, прибавляли.
Разговор зашел о планах австрийского правительства. Ходили упорные слухи, что, несмотря на близкое родство с Наполеоном и последние поражения союзников, император Франц, под влиянием князя Меттерниха, подумывает о присоединении к анти-бонапартистской коалиции. В этих обстоятельствах каждый удар в тыл французам мог послужить последней соломинкой, сломившей спину упрямого австрийского верблюда.
Менее чем за неделю до встречи с отрядом Лютцова, Коломб со своими людьми напал на артиллерийский парк в Цвиккау, захватив в плен более трехсот французов, отпущенных, впрочем, под честное слово не воевать до конца кампании. Зарядные ящики взорвали, пушки и гаубицы заклепали, ружья частью изломали, частью оставили себе, как и лучших лошадей. Остальных роздали местным жителям, весьма обрадованным таким поворотом дел.
— Капитан, командовавший прикрытием, даже побледнел, когда я велел ему идти на все четыре стороны, — усмехнулся Коломб, приложившись к серебряной стопке с рейнским из запасов гостеприимного хозяина, — не отстал, пока я ему свидетельство не выправил, чин по чину. «Сей капитан сдался только потому, что не имел никакой возможности устоять, будучи атакован храбрыми прусскими волонтерами».
— За вас, господин штабс-риттмейстер, — отсалютовал стопкой Лютцов, — и за ваших замечательных гусар. Что дальше делать думаете, Петер?
— Есть сведения, что через Богемию движутся саксонские войска, отступившие после дела при Калише. Австрияки их разоружили, но на границе они получат оружие обратно и отправятся в Фойгтланд, на переформирование. Напасть бы, пока они еще не готовы будут к отпору.
— Сколько их? — поинтересовался Лютцов.
— Две тысячи. Одним нам не справиться, но вместе мы вполне можем провернуть это дело. Хотите присоединиться, Адольф?
— Там еще неподалеку в Аугсбурге артиллерийский парк стоит, — заметил Кернер, сидящий рядом с командиром, — можем по дороге заглянуть.
— Хорошая мысль, — кивнул Лютцов, — нам подойдет. Завтра же двинемся к австрийской границе.
— Прекрасно! — сверкнул глазами Коломб. — Мы выходим на рассвете, по направлению к Эгре. Там и встретимся.
— Это будет радостная встреча, — рассмеялся Лютцов, — удачной дороги, Петер.
* * *
В путь выступили ранним утром. Июньское солнце, сиявшее сквозь лесное кружево, предвещало хороший день. Войцех, давно уже спрятавший ментик в баул, расстегнул доломан, снова сменил кивер на фуражку, и предался прекраснодушным мечтам о будущем. Рисовалось оно ему в золотистой туманной дымке, неопределенное, но непременно светлое и ясное, как погожий летний день.
Рядом ехал фон Таузиг, с ухмылкой поглядывавший на размечтавшегося командира.
— Мундир застегни, Шемет, — заявил он, поправляя накинутый ментик, — а то вид у тебя глупый.
— Это почему еще? — покосился Войцех. — Уж не потому ли, что я не обливаюсь потом по такой жаре, как некоторые?
— Потому что влюбленный, — рассмеялся Дитрих, — прямо вижу, как ты в мечтах Лизхен в золотой карете катаешь. Приготовился, доломан распахнул. Надо было ее с собой брать, карету мы у французов отбили. Вот бы и пригодилась.
— Так что ж ты Марту с собой не прихватил? — отпарировал Войцех. — Мы тут думали, как сундук без лошадей тащить, а она бы как перышко унесла. И Бонапарта у Марии-Луизы увела бы, вот как раз тогда австрияки бы воевать и надумали.
— Да уж, — фон Таузиг окинул друга скептическим взглядом, — австрияки бы воевать стали, а ты бы жену ублажал. Женатый мужчина — пропащий мужчина, запомни это, Шемет.
— Я тебе это напомню, непременно, — весело сверкнул глазами Войцех, — когда на свадьбу позовешь. Хочешь пари, что ты первый женишься?
— А давай! — подмигнул Дитрих. — Что в заклад поставишь?
— Усы сбрею, — решительно тряхнул головой Войцех, — а ты пострижешься. Идет?
— Идет, — согласился Дитрих, — слово даю.
* * *
К полудню, переправившись через Заале к югу от Йены, отряд вышел к небольшому городку Рода. Посланные в разведку гусары доложили, что на городской площади проходят учения рекрутов Рейнского Союза, ни сном, ни духом не чающих увидеть прусскую униформу по эту сторону Эльбы. Фон Лютцов, выслушав доклад, принял молниеносное решение.
* * *
Собрав офицеров отряда, он галопом влетел на городскую площадь и, резко осадив коня, не терпящим возражений тоном отдал приказ сложить оружие. Четыре сотни человек исполнили его приказ беспрекословно, и растерявшимся командирам ничего не оставалось, как последовать примеру новобранцев.
Зрелище они и вправду представляли собой внушительное. Фон Лютцов, восседающий на кауром лоснящемся жеребце с поистине генеральским видом, Кернер с горящим взглядом из-под темных кудрей, спадающих на высокий лоб; кряжистый и надежный, как столетний дуб, Ортманн; отважный лейтенант Рейхе из конно-егерского эскадрона с сабельным шрамом на левой щеке; широкоплечий Дитрих в лихо надвинутой набекрень фуражке. И
