Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин

рода заготовительных организаций и частных пред­принимателей. Отмечалась неэффективность работы советов: «Все ме­роприятия центральной власти, — говорил делегат Березовского уезда Г. И. Артеев, — проводятся на местах, не отступая от буквы закона, не со­образуя их ни с местными условиями, ни с интересами населения... Ра­боты соваппаратов состоят в постоянных попытках, обычно безуспеш­ных, прямолинейно, слово в слово, применять к тундре декреты центра, рассчитанные на более культурных народов и местностей Республики, имеющих определенные культурные формы хозяйства, но никак для са­моедов и остяков, и в результатах — горы переписки, масса ненужного труда и ничтожные результаты».

Конференция постановила ходатайствовать перед правительством РСФСР о том, чтобы признать за туземным населением Полярного Се­вера право выделения в административную единицу на началах вос­становления национального аппарата в масштабе краевого исполко­ма, подведомственного Тюменскому губисполкому, под руководством и наблюдением Народного комиссариата по делам национальностей. Делегаты просили Наркомнац разработать положение по администра­тивному управлению северными народами и их хозяйственному стро­ительству, «...согласованное с бытовыми особенностями края, для чего привлечь научные и практические силы».

В области судопроизводства конференция высказалась за широкое участие аборигенов в работе народных судов и ведение судебного процес­са на национальных наречиях или, в крайнем случае, с переводом на эти наречия. С учетом своеобразия национальных традиций и всего уклада жизни должна быть построена система образования и здравоохранения.

Иными словами, Самаровская конференция видела решение про­блем северных этносов в предоставлении им административно-хозяй­ственной и культурно-национальной автономии в пределах Березовско­го, Сургутского и северной части Тобольского уездов, объединенных в единый округ, административно входящий в Тюменскую губернию[48].

Достаточно скромная программа северных преобразований пере­пугала Тюмень. Уже через два дня после конференции в Самарово президиум Тюменского губкома РКП(б) в своем постановлении признал выделение Тобольского Севера в автономную «национальную» адми­нистративно-хозяйственную единицу опасным для политического со­стояния края, а саму идею автономии — плодом «домогательства част­ного капитала». Губернский отдел ГПУ начал оперативную разработку Сосунова и его единомышленников, якобы ведущих контрреволюци­онную агитацию за создание и отделение «остяко-зырянской и самоед­ской республик».

Но высказанная Сосуновым идея национальной автономии по­лучила неожиданную поддержку у ряда местных советов. За создание северного округа с центром в селе Самарово голосовали Березовский и Сургутский уездные и Обдорский волостной исполкомы. Свой голос в пользу национального округа подал председатель Тюменского губплана И. Ф. Первухин.

Дискуссия о национальной автономии Тобольского Севера совпала с реализацией нэпа — новой экономической политики. По утверждению Волкова, «...НЭП внедрялся на местах с большим трением. Многие ком­мунисты открыто возмущались лозунгом В. И. Ленина “Учитесь торго­вать” и готовы были скорее расстаться с партбилетом, чем пойти в тор­говые организации...»

Проводниками приватизации северного рыбного хозяйства высту­пили Лопарев и Бублик. «...Они, как представители Тобольского отдела Центросоюза, прибыли в Обдорск для приема дел райрыбы... Однако райком (Сосунов, Волков, Протасова, Филиппов, Гаврюшин, И. Чупров и Тушкин) отказался выполнять приказ Губпродкома и Березовского уездного исполкома о передаче ранее национализированных и ставших государственными пунктов заготовки рыбных промыслов, пушнины и то­варных фондов райрыбы кооперативным организациям. В конфликт вмешался губисполком, поддержавший кооперативы...»

Этот приватизационный процесс сопровождался жалобами в выс­шие хозяйственные, советские, партийные и чекистские инстанции, угрозами, необоснованными арестами, тенденциозными разбиратель­ствами и заказными, но не раскрытыми убийствами — так велика была в то время цена северной рыбы и пушнины.

По мнению Волкова, «Обдорская вольница встретилась с открытой неприязнью многими губернскими начальниками, привыкшими к чи­новничьей почтительности своих аппаратчиков... На всю жизнь запом­нились мне слова председателя Губчека Студитова:

— Вы там, в Обдорске, слишком дружны. Надо послать вам хорошую собаку, чтобы она всех вас перессорила.

Студитов же прозвал нас “Обдорским совнаркомом”. Это прозви­ще закрепилось в губернских кругах и вскоре получило криминаль­ную окраску...

“Собакой раздора” стало для предгубчека и других руководителей гу­бернии березовское уездное начальство. Оно сняло с должности началь­ника Обдорской милиции Преображенского за невыполнение приказа об аресте Сосунова и Филиппова, угрожало арестовать всех членов рай­кома. Новый, присланный из Березова начмилиции Слепцов пытался разоружить наш отряд ЧОН. “Обдорский совнарком” оказался в осаде... “При попытке к побегу” был убит Преображенский (он в должности помощника начальника уездной милиции пришелся “не ко двору”, так как раскрыл какие-то служебные злоупотребления в уездном политбю­ро)... Об этом мы узнали от одного Обдорского жителя, сидевшего по ка­кому-то делу в Березовской тюрьме и слышавшего, как Преображенско­го силой выводили на расстрел...

Не лучше была обстановка в Тюмени. Там весной 1922 года был убит в своей квартире ответственный секретарь губкома партии Вадиковский. Шли слухи, что в этом деле замешаны видные губернские работ­ники. Вскоре после этого убийства предгубисполкома Новоселов, пред­губчека Студитов и некоторые другие губернские руководители были переведены из Тюмени в другие места...»

Хлебное место

В изданном в 1965 году в Свердловске учебнике «Очерки истории партийной организации Тюменской области» Петр Иванович Студитов-Парфенов упомянут лишь как член губкома РКП(б), хотя, буду­чи председателем Губчека, а затем начальником губотдела ГПУ, имел власть не меньшую, чем губернские партийные секретари и продо­вольственные комиссары.

Он знал о недовольстве зауральских крестьян грабительской прод­разверсткой, но опасался перечить напористому и надменному губпродкомиссару Инденбауму и поэтому не предотвратил перерастания ло­кальных протестных выступлений в стихийный бунт, «бессмысленный и беспощадный».

Чтобы хоть как-то оправдаться перед скорым на расправу полномоч­ным представителем ВЧК по Сибири Павлуновским, Студитов на пару с заведующим секретно-политическим отделом Губчека поляком Иоси­фом Бойко обвинили группу тюменской молодежи в возрасте от четыр­надцати до двадцати лет в попытке захвата власти в Тюмени.

В архиве сохранилась записка Студитова: «Командующему воору­женными силами Тюменской губернии. Коменданту города Тюмени. Начальнику отряда особого назначения РКП. Предлагается Вам на се­годняшний день усилить охрану города в продолжении до особого из­вещения. Причины к этому следующие: из проведенной нами операции в ночь с 10 на 11 сего февраля документально установлено, что восста­ние в городе Тюмени назначено на одиннадцатое февраля 1921 года, 9 вечера. Обратите внимание на необходимость прекратить