Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин

Руководителем «тюменского контрреволюционного центра» пред­ставили 19-летнего учащегося сельхозтехникума Степана Лобанова, наз­вав его «корнетом колчаковской дружины Христа Спасителя», хотя он ни­когда не служил ни в армии, ни в других белых воинских формированиях.

Для пущей убедительности возможностей «центра» в число «заго­ворщиков» включили комсомолку Косареву, служившую секретаршей в секретно-оперативном отделе Губчека и отвергавшую интимные домо­гательства начальника Бойко.

«Корнета» Лобанова и его приятелей, одному из которых едва ис­полнилось 14 лет, расстреляли 2 марта 1921 года. В деле «заговорщиков» нет обвинительного заключения. Вещественных или документальных доказательств их вины не добыто. При обыске обнаружена и изъята «одна стреляная гильза». Маловато для достижения целей, о которых 21 марта 1921 года сообщила губернская газета «Известия»: «Заго­ворщики планировали прервать телеграфную и телефонную связь и, воспользовавшись известным им паролем, захватить склады с оружи­ем. К тому времени в Тюмень должны были прибыть повстанческие отряды из волостей. Предполагалось захватить и Губчека, но заговор­щики сами попали в руки чекистов, не успев привести в исполнение свой замысел».

Не в оправдание Студитова и его подчиненных, а объективности ради надо отметить, что сообщение о ликвидации «тюменского контр­революционного центра» успокоило губернское партийное и советское руководство, собиравшееся по примеру Тобольска оставить Тюмень и бежать по железной дороге в Екатеринбург.

Поэтому в характеристике председателя Губчека подчеркнуто: «По­литически вполне развит, несмотря на низшее образование. Одной из важнейших заслуг перед революцией, известной губкому РКП(б), является раскрытие белогвардейского заговора в Тюмени в феврале 1921 года. На протяжении всей работы с повстанцами проявил громад­ную энергию, стойкость, политическую выдержку и такт...»

У Атабекова, откомандированного в июле 1921 года в Тюмень на должность помощника по секретной агентуре заведующего инфор­мацией Губчека, другое мнение о руководителях Тюменской Губчека: «Председателем был некто Студитов, старый путиловский рабочий, но деклассировавшийся, с огромным животом. Членами коллегии были: Бойко — начальник секретного управления, человек развитой и пре­тендовавший на пост председателя, и некто Пильчак, который ничего из себя не представлял, кроме того, что был родственником начальни­ка спецотдела ВЧК в Москве Бокия. Между тройкой шла глухая враж­да, передавшаяся в среду сотрудников. С одной стороны был Студитов, а с другой — Бойко и Пильчак...»

К тому времени крестьянское восстание в губернии было подавле­но регулярными красными войсками и карательными отрядами ВЧК. Крупные банды ликвидировали.

В одну из поездок по губернии Инденбаума остановили на То­больском тракте крестьяне-разбойники из деревни Редькиной. Куче­ра Конева застрелили, а солидно одетого губпродкомиссара раздели и закололи штыком. Позднее при зачистке уезда от повстанцев был выявлен их убийца — Михаил Редькин (умер в августе 1922 года в То­больском исправдоме). Расследования убийства Инденбаума не прово­дилось, что показалось очень странным известному тюменскому крае­веду Александру Стефановичу Иваненко: «Будто убит не самый большой человек губернии, а прихлопнута муха, будто все обрадовались — убит, ну и ладно...»

Причины такого странного равнодушия тюменских чекистов объ­яснил Атабеков: «Были сведения, что сам губпродкомиссар находится под влиянием эсеров и посылает на места уполномоченных, которые подстрекают крестьян к выступлению против советской власти. Чека командировала меня в губпродком на официальную должность заведу­ющего личным составом, чтобы я мог проверить весь состав служащих и следить за их работой и передвижениями.

Сидя в отделе личного состава, я, конечно, завел агентуру и в других отделах и имел полное представление о работе всего продовольствен­ного комитета. С агентурой в то время расплачивались не деньгами, так как деньги не имели почти никакой цены, а продуктами, водкой или же протекцией в учреждениях, где агенты служили. В распоряжении Губче­ка имелся секретный фонд спирта, выдававшегося агентуре для угоще­ния лиц, у которых можно было получать сведения...»

Нетрудно догадаться, от кого Редькин из деревни Редькиной узнал о маршруте поездки Инденбаума и почему чекисты не проявили рвения в расследовании его убийства. А про то, как «повстанцы глумились над губпродкомиссаром — распороли живот и набили его зерном...», сочинили к 40-летию Октябрьской революции в 1957 году. Тогда по ри­сунку тюменского скульптора Герасимова из крашеного гипса отлили скульптурную группу — вооруженных рабочего и крестьянина под Крас­ным знаменем — и поставили на площади, названной площадью Борцов Революции. На постаменте этого памятника, отлитого в 1967 году уже из чугуна, есть надпись: «1921 год. Зверски замучен кулаками губпродко­миссар Инденбаум». В действительности место его захоронения неиз­вестно, и кулаки к убийству Инденбаума не имели отношения. А крестья­нина Редькина, остановившего на дороге важный экипаж, интересовала не должность пассажира, а его «одежка и обувка».

Если верить Агабекову, то после устранения Инденбаума «...из Тю­менской губернии было вывезено 20 ООО пудов хлеба неизвестным путем, и что за это дело крупные взятки получили председатель Чека Студитов, председатель губисполкома и председатель губернского ко­митета партии».

Атабеков доложил об этом своему непосредственному начальнику Бойко. «Недели две спустя Бойко при очередном скандале со Студитовым намекнул о взятке. В ту же ночь по распоряжению Студитова был арестован Бойко, а заодно с ним и Пильчак по обвинению в склоке и подрыве авторитета начальства.

Пильчаку вскоре удалось при помощи своих приверженцев бежать из Тюмени в Москву и найти там поддержку у Бокия, а спустя несколь­ко дней в Тюмень прибыл для расследования дела инспектор от пол­номочного представителя ВЧК в Сибири. В результате расследования Бойко был освобожден, а Студитов выехал в Новониколаевск к полно­мочному представителю ВЧК Иавлуновскому и получил от него изряд­ный нагоняй...»

6 февраля 1922 года Президиум ВЦИК утвердил декрет «Об уп­разднении Всероссийской чрезвычайной комиссии и правилах произ­водства обысков, выемок и арестов». ВЧК преобразовали в ГПУ — Го­сударственное политическое управление. В губерниях ЧК сменили отделы ГПУ. Штат ведомства Дзержинского сократился вдвое. В октяб­ре 1923 года начальником Тюменского губотдела ГПУ назначили Нико­лая Алексеевича Долгирева.

Он родился в 1889 году в селе Старое Сандалово Щербаковской волости Весьегонского уезда Тверской губернии, в бедной крестьян­ской семье. Однако в изданном в 1923 году справочнике «Тюменский губернский исполнительный комитет (гор. Тюмень, угол улиц Иркут­ской и Республики)» Долгирев назван «питерским пролетарием, то­карем по металлу, членом РКП(б) с