Японская война 1904. Книга третья - Антон Дмитриевич Емельянов

* * *

Капитан Лосьев бросал взгляды под стол, где Брюммер еще вчера спрятал бутылку коньяка. Не дело, конечно, пить во время боя, но… Молодой штабист сам не ожидал, как может ударить по нему неуверенность полковника Макарова. Казалось, что тот всегда знает, что делать дальше, и это придавало сил всем вокруг него. А сегодня утром он растерялся. Летели телеграммы от Шереметева, предлагающего уходить в оборону, от Мелехова, напирающего, что нужно давить врага любой ценой. Лосьев своей волей придержал эти сообщения и теперь все больше нервничал, мечтая о коньяке и в глубине души зная, что тот никак не поможет и ничего не изменит.

А потом полковник вернулся, и он был таким же, как раньше. Даже еще увереннее! Глаза блестят, на губах улыбка, ради которой вдовушки готовы устроить прием хоть в осажденном Ляояне, лишь бы был повод броситься ему на шею.

— Начать перевод всех обозов на левый фланг, — Макаров отдал довольно странный приказ, но никто даже не подумал забрасывать его вопросами.

Каждый делал свою работу, и детали этого приказа полетели по сотням телеграфных линий, протянутых по всему фронту, а десятки тысяч нестроевых начали медленно, но неумолимо перекатываться с одной позиции на другую. Солдаты все еще нервничали, но, зная, что все перемещения касаются только вспомогательных частей, держались. А вот японцы, которые просто не могли проигнорировать движение такой массы людей, не выдержали и тоже начали перестроения. Генералы Оямы старались тоже двигать войска лишь в тылу, но их-то солдаты знали, что это маршируют боевые части, и невольно думали, какую же силищу русские кинули в бой где-то на юге, что там потребовалось столько подкреплений.

А потом Макаров объявил наступление.

Артиллерия с бронепоезда, как обычно, ударила первой, сбивая самых яростных и активных защитников. Потом вперед полетели 12 собранных по всем сусекам эскадронов под командованием сотника Буденного.

— Он справится? — тихо спросил Лосьев у Кутайсова, который и готовил приказы по кавалерии.

— Семен Михайлович? Если без маневров, а просто вести за собой людей, я бы ему сейчас хоть целую бригаду доверил, — тихо ответил Павел. — Тем более там только кажется, что они идут в лоб.

Лосьев в свою очередь был так занят, передавая маршруты атаки для пехотных дивизий, что пропустил часть инструктажа.

— А что там?

— У них задача захватить 3-ю высоту у Хуанцзятунь и 7-ю у Шоушаньпу, без захода в деревню, только сами сопки, чтобы разместить там снайперов.

И Лосьев разом все понял. С этих высот вполне можно было простреливать все позиции, которые могли бы встретить атакующие полки в лоб. А навесом — потери будут, но терпимые… Сжав кулаки, он ждал новостей с поля боя, и вот первые. Буденный прорвался! Потом — снайперы заняли позиции! Наконец, прорыв — сразу 1-й и 2-й дивизий Мелехова! Лосьев ожидал, что этот удар доверят штурмовым частям Шереметева, но их Макаров пока удерживал в резерве.

— Потери при прорыве — около двух тысяч человек убитыми и ранеными. Эвакуационный поезд смог забрать только четверть, но фельдшеры работают прямо в тылу.

— Хорошо… — полковник на этот раз предпочел следить за боем своими глазами.

И Лосьев видел, что все его внимание сосредоточено не на месте прорыва, а левее, где японцы все не могли решиться. То ли им готовиться к удару с их направления, то ли идти на помощь соседям. И вот там началось шевеление, правда, пока было непонятно, насколько все серьезно, но полковник уже развернулся.

— Приказ всем резервным частям. Пушки и пулеметы перед строем и атакуем! Под полковой гимн!

Макаров отдал, пожалуй, свой последний приказ в этом сражении, который почти мгновенно донесли до Шереметева и его командиров. Ни одной лишней секунды… Приданный штурмовым частям старший капельмейстер Доронин сработал чуть ли не быстрее всех. Трубы, барабаны — музыка какое-то время летела над полем, пока ее не заглушили грохот горных пушек и стук пулеметов. Штурмовики расчищали себе путь, а японцы словно забыли их встретить…

И только сейчас Лосьев осознал: начни они на десять минут раньше, и пушки этого сектора сняли бы свою кровавую жатву, начни на десять минут позже, и то же самое сделали бы те, кто должен был прикрыть отходящие на помощь левому флангу части. Смена войск на позиции нигде не происходит мгновенно, и Макаров, заставив врага двигаться, создал для своих то самое окно возможности. Возможности ударить, когда тебя не ждут! Еще недавно крепкий фронт начал трещать.

Лосьев чувствовал, что если где-то Шереметев и его офицеры не додавят, то японцы встанут. Но обе штурмовые дивизии шли до конца. Где-то брали свое за счет огневой мощи, где-то за счет слаженности действий, а где-то… за счет легших перед вражескими окопами тел. Но они шли! И вот первый японский офицер не выдержал и скомандовал отступление. Слаженно, аккуратно, прикрывая себя крепким арьергардом, но… Один раз побежав, остановиться очень сложно. Фронт, стоящий все утро, пополз вперед.

К двум часам дня они заняли около шести километров, к вечеру и вовсе ушли за стрелку Тайцзыхэ и Сяошахэ. Но главным тут были не территории. Главное, что японцы под конец почти перестали сопротивляться. Надавишь, и они откатываются. Причем не потому, что у них на этом направлении меньше солдат и почти кончились снаряды — хотя в большинстве случаев так и было — а потому, что у них пропала воля. Вера в то, что они могут победить.

— И опять не дожимаем! Просто людей не хватает! — выругался где-то рядом с Лосевым Кутайсов, а потом не выдержал и выхватил из-под стола ту самую бутылку. Один глоток, и весь алкоголь словно сгорел у него во рту, не добравшись до желудка. Молодой штабист только пожаловался. — Не берет, собака!

— Потому что рано еще, — Брюммер, забыв про условности, сполз со своего места и рухнул на землю, раскинув во все стороны руки. — Вот победим, тогда алкоголь снова и начнет действовать. А то коньяк после такого сражения, как пиво после водки…

— Завтра японцы снова встанут… — Алексей Борецкий, который полдня провел со штурмовиками, тяжело вздохнул.

— Уже не так крепко, — возразил Лосьев. — Вы же видели, сколько артиллерии они потеряли, когда отступали. Да и китайцы, стоило Ояме оттянуть побольше сил из тыла, сколько запаса им пожгли. Не уверен, что японцам теперь хватит на еще один такой день пуль и