Что-то на айтишном. Продуктовый подход к развитию личности - Ирина Баринская

Часть 1. Выгорание – что это/ как происходит/как диагностировать на подходе

Если вбить в гугле слово «выгорание», мы получим много результатов о понятии «профессиональное эмоциональное выгорание», относительно недавно включенному ВОЗ (Всемирная организация здравоохранения) в Международную классификацию болезней. Но на шкале времени год – очень маленький срок относительно существования торгово-рыночных отношений, поэтому в большинстве организаций вряд ли можно будет встретить поддержку вашей усталости от работы. Даже в прогрессивных IT-компаниях я не раз сталкивалась со скепсисом со стороны руководства в этой теме. Если провести эксперимент и сообщить начальнику сталелитейного цеха из региона о том, что ты не в ресурсе, он, в лучшем случае, улыбнется и скажет тебе не выдумывать. Человек поколения моих родителей 60+ зачастую считает психотерапию чем-то постыдным, а уж тем более не использует понятие «ментальное здоровье» в ежедневном лексиконе. Можно расстраиваться, можно пытаться доказать обратное, но все это будет только усиливать эффект выгорания и забирать бесценную энергию, которую есть смысл потратить на то, чтобы привести в порядок себя.

Профессиональное эмоциональное выгорание – это нарастающее эмоциональное истощение, которое может повлечь за собой личностные изменения в общении с окружающими.

Признак первый – хроническая усталость. Это подкрадывается к тебе незаметно, когда ты просто все время уставший. Мы шутили с коллегами, отправляя друг другу мемы о том, что свидания – это что-то для безработных: работающий человек хочет только умереть, а в свободное время полежать. Сначала ты смеешься над этим, потом это становится просто всего лишь одним из аспектов твоей жизни – мы все взрослые и устаем. Некоторые могут тащить эту телегу годами от выходных к выходным, уже в понедельник говоря друг другу: «Ничего, скоро пятница». Уже на этом моменте стоит задать себе вопрос: а все ли у меня хорошо?

Я ощутила проявление выгорания, когда на каждую встречу стала закладывать три часа вместо одного. Час на то, чтобы морально подготовиться, час на разговор и еще час на восстановление после. Это усугубилось с приходом в нашу жизнь ковида, когда все вокруг превратилось в один бесконечный звонок в zoom. Если бы кто-то со стороны посмотрел на меня в режиме Mute, мой рабочий день выглядел бы так: я весь день разговариваю с компьютером, иногда что-то пишу. В какой-то момент я перестала общаться с друзьями, потому что любой разговор мой мозг начал классифицировать как работу, а зачем работать после того, как ты уже отработал 8 часов, я не могла себе объяснить.

Признак второй – сложность с концентрацией. То, что раньше занимало час, теперь занимает два. Через 15 минут после старта работы ты уже обнаруживаешь себя в инстаграме (Владеющая социальными сетями Facebook и Instagram компания Meta признана в России экстремистской организацией). Запомнить информацию практически невозможно, а про обучение просто можно забыть.

По-настоящему тревожно мне стало, когда я начала терять нить разговора в повседневной речи. Опять же поначалу это очень сильно веселило окружающих. «Прости, а мы сейчас о чем говорим?», «как мы оказались в этом разговоре?», «мне кажется, или каждая следующая мысль никак не связана с предыдущей» – эти и другие фразы воспринимались окружающими как часть некого stand-up перфоманса с моей стороны. Они думали, что я так шучу и смеялись, а я смеялась вместе с ними, чтобы никто не догадался, что я не шучу. Я могла посмотреть фильм, послушать лекцию, подкаст и не запомнить ни слова, но суметь поддержать разговор на эту тему, а потом пересмотреть еще раз как новый материал, иногда даже не осознав, что это 3-й или 4-й просмотр.

Признак третий – ты начинаешь хуже работать. Это происходит без явных видимых причин – авралы, сложные задачи, горящие дедлайны. Просто ты делаешь свою работу хуже, чаще ошибаешься, тебе начинают делать замечания. Иногда происходит осознанный или неосознанный саботаж работы – опоздания, отлынивания, частые перерывы.

Я отлынивала от любого вида коммуникаций, в какой-то момент даже перестав придумывать осмысленные предлоги. Невыносимый стресс вызывал мигающий экран телефона – звонил кто-то из друзей, а я лихорадочно прятала гаджет под подушку, договариваясь с собой о причинах такого поведения: ну, что я сейчас ему скажу? Звонила мама, а я уже прокручивала в голове наш диалог, где я рассказываю то же самое, что рассказывала неделю назад, и уставала от одной мысли об этом. В редкие моменты, когда я выходила в люди, засекала 20 минут, чтобы выйти из-за стола, сославшись на срочный звонок, а на самом деле уходила в другую комнату посидеть в тишине, молясь, чтобы никто не вошел и не начал задавать вопросы о том, все ли у меня хорошо и почему я тут одна, ведь в этой ситуации я окажусь прижата к стенке и придется говорить. В тот период я перестала встречаться с кем-то с глазу на глаз, всегда было нужно, чтобы помимо меня присутствовали еще двое, и тогда я использовала свой профессиональный навык фасилитатора, зацикливая их друг на друге, чтобы самой посидеть молча, отключиться от разговора, лишь изредка подключаясь и закидывая фразы и темы, создавая иллюзию моего участия в беседе. Я начала хуже общаться с семьей и друзьями, не вникая в их дела, а лишь создавая видимость, что я рядом.

Признак четвертый – ты все время занят. Кажется, что работа захватила все твое время. Ты не ходишь отпуск, перерабатываешь, пишешь сообщения вне рабочего времени. Ты не замечаешь, как начинаешь говорить о своей работе всегда, даже если тебя об этом не спрашивали.

Ты все время на быстром наборе. Тысячи чатов в десятках мессенджеров, в которых ты общаешься одновременно. Иногда с одними и теми же людьми, в одно и то же время, на разных платформах. Всегда на связи, всегда онлайн. Если не пишешь, то диктуешь аудио, если не постишь сторис в инстаграм, твитишь или комментишь в фейсбуке (владеющая социальными сетями Facebook и Instagram компания Meta признана в России экстремистской организацией). Я начинаю листать чаты в телеграмм, чтобы найти утреннюю переписку и скроллю очень долго, осознавая, что за день я переписывалась более чем с 30-ю людьми. Мы сидим за ужином с друзьями, я говорю с каждым из них, параллельно комментируя свежие посты, сплетничая в вотсаппе, прерываясь лишь на то, чтобы ответить по телефону, перенабрать, записать войс, отправить в групповой чат и всем ответить. В какой-то момент меня начинает тошнить, и я сообщаю всем своим подписчикам о том, что стейк тут так себе, не отдавая отчета в том, что тошнит меня не от мяса. Это продолжается до глубокой ночи и начинается рано утром с проверки всех мессенджеров, чтобы быть в курсе и