Анна среди индейцев - Пегги Херринг

— Два дня, — говорит он. — Даю вам два дня на то, чтобы принять решение. Потом я ухожу, и вы пойдете со мной, если у вас осталась хоть капля разума.

Густой лес не пропускает дождя, зато в нем царят вечные сумерки. Мы вышли из поселения утром и остановились лишь раз, чтобы поесть. Мы идем с хорошей скоростью несколько часов, поэтому я уверена, что мы уже далеко от дома царя. Последний раз я так много ходила до нашего пленения, после того как мы покинули бриг. Дождя нет, но мы идем сквозь туман. Мои ноги натерты в нескольких местах. Одежды промокла, волосы такие влажные и непослушные, что я даже не пытаюсь убирать их с глаз.

Я понятия не имею, куда нас ведут, зачем, что стало с Марией и Котельниковым и где Николай Исаакович с остальными.

Если ко мне с Яковом и обращаются, то только подгоняя.

Двухдневный срок Котельникова оказался бессмысленным. Сегодня рано утром, до еды, трое колюжей потащили его к выходу.

— Пустите меня! — закричал он. Вырвав руку, он ударил одного из них. Тот заломил руку Котельникова за спину, и он застонал от боли. — Пустите! Я сказал, пустите!

Я посмотрела на Марию, потом на Якова. Колюжи вытащили Котельникова из дома. Возможно, они решили предложить нашей команде его. Но я знала, что из этого ничего не выйдет. Наконец его крики затихли в отдалении.

Я ждала, что сейчас придут за остальными. Вместо этого утро потекло своим чередом. Колюжка Клара принесла нам рыбу в подливе, которую наложила из круглой неглубокой миски в форме то ли медведя, то ли волка, с ручкой в виде хвоста. Кусок едва лез мне в горло.

Когда мы закончили есть, Якова подняли на ноги и стали толкать в сторону выхода. Когда он прошел полпути, какой-то колюж поднял и меня.

— Ада, — сказал он, и я подчинилась. Я не знала, что происходит, но чувствовала себя немного увереннее оттого, что Яков разделит мою судьбу.

Когда мы достигли двери, я обернулась.

— Мария?

Она встала, но толкнувший меня колюж удержал ее за руку. Рядом была женщина, с которой мы ходили за «ламестеном».

— Балия, — сказала она и добавила цепочку непонятных слов.

— Она не может остаться здесь одна! — закричала я. — Яков! Сделай что-нибудь.

— Видит око, да зуб неймет, — ответил он. — Что может сделать старик?

Нас с Яковом привели к маленькому челноку на берегу реки и затолкали внутрь. Я села спиной вперед, лицом к дому. Пыталась увидеть Марию, но в дверях толпилось слишком много колюжей. Я видела колюжку Клару и Мурзика. На таком расстоянии мне было не догадаться, о чем они думают.

Мы высадились на северном берегу реки. Я чуть не задохнулась. Смрад от серо-бурой кучи на этой стороне был сильнее, воронье карканье — громче. Но сам разлагающийся труп словно исчез. Мне не хотелось на него смотреть, и все же я была озадачена, поэтому поискала глазами и, ничего не обнаружив, решила, что дело в обзоре. Возможно, мне просто не было его видно с того места, где я стояла.

Колюжи повели нас в сумрачный лес.

— Мы идем не туда, — сказала я Якову. — Николай Исаакович с командой выше по течению.

Яков покачал головой и ничего не ответил.

Теперь деревья растут чуть реже и пропускают к нам серебристый свет. Земля здесь покрыта сухими листьями, желтыми, оранжевыми и бурыми, которые шуршат, когда мы по ним идем. Деревья не такие высокие и внушительные, как в хвойном лесу. У некоторых серебристая кора, отчего они напоминают мне березы в лесах, где я часто гуляла с родителями.

Отцу нравилось бродить по лесу. Заметив что-нибудь: необычную развилку на ветке, брошенное гнездо или недавно разрытую землю, указывающую, что рядом может находиться нора или берлога, — он сходил с тропы. Матушка предпочитала оставаться на месте и всегда настаивала, чтобы я оставалась с ней.

— Знавала я одну девушку, — начала она однажды, после того как отец в очередной раз отправился на разведку. — Жила она в некой деревне, ни далеко, ни близко, ни высоко, ни низко. Как-то раз она шла по точно такому же лесу, как этот, и увидела лежащее на тропе ожерелье.

— Откуда оно взялось? — спросила я.

— Не знаю, — отмахнулась матушка и продолжила: — Ожерелье было неописуемой красоты. Такое красивое, что девушка забыла сказать заклинание.

— Какое заклинание?

— Я скажу тебе. Научу. Но ты должна обещать, что никогда его не забудешь. — Она подождала. — Ну? Обещаешь?

Я с опаской ответила:

— Обещаю.

Я надеялась, что отец слишком далеко, чтобы услышать.

— Хорошо, — сказала матушка. — Теперь повторяй за мной:

Земля, земля, затворяй ворота.

Одно ожерелье беру для себя.

Земля, земля, повелеваю тебе,

Одно ожерелье в моей руке.

Когда я выучила стишок наизусть — это было легко, — она продолжила:

— Не сказав заклинание, девушка взяла ожерелье. Положила его в шкатулку с другими украшениями. Той ночью ее разбудил чей-то голос. «Верни то, что принадлежит мне», — сказал он.

— Кто это был? — спросила я. — Голоса не бывают сами по себе.

— Ах, ты говоришь совсем как отец. Так слушай, — ответила она. — Подле ее кровати стоял человек. Это был его голос. Девушка ужасно испугалась, поэтому ответила, что вернет. Но когда она открыла шкатулку, ожерелья там не было.

— Его забрал тот человек?

— Не знаю, кто его забрал.

— Это все выдумки. Такого не могло быть.

— Нет, не выдумки. Это случилось с моей подругой, — сказала матушка. — Хочешь узнать, чем все закончилось?

Я кивнула.

— Человек очень рассердился. Сказал: «Ты взяла то, что принадлежит мне. Теперь я возьму тебя».

Я была уже достаточно взрослой, чтобы понять, что имелось в виду, однако все равно не поверила в эту историю.

— Он велел ей никогда никому не рассказывать об этом, иначе она умрет. Каждой ночью повторялось одно и то же. Знаю, это кажется безумием, но моя подруга говорила, что он являлся ей в виде летучего змея. Затем он обращался молодцем и брал ее, как жену. Покуда однажды она, не в силах этого более выносить, не рассказала мне.

— И? Что случилось?

— Аня… она умерла на следующий же день.

Матушка обхватила меня рукой и прижала к себе.

— Вот что делает леший, если ты не остерегаешься, когда ходишь по лесу, — прошептала она.

Я знала, что все это сказки. Нелепица. Даже будучи ребенком я знала, что летучих змеев не существует.