Легенды европейских народов - Александр Васильевич Швыров

По поводу этого замечания и возгорелся спор. Особенно горячо вступился ученый историк Камил Жулиан. «Я всегда верил, — пишет он, — что дорогой поэт был лично в Ронсевале, лично видел место, где произошло сражение. Если нет сосен теперь, то я уверен, что они были в XI или XII веках...»

Пиренеи в прежние времена имели еще другое название — Сосновая роща. На это Венсон, компетентный ботаник и антикварий, возразил в следующем роде: «Вряд ли возможно, чтобы во времена Карла в Пиренеях было больше елей, чем их имеется теперь. Леса, окружающие Ронсевальскую долину, состоят преимущественно из елей и буков; поэтому я, со своей стороны, не верю, чтобы автор “Песни о Роланде” был когда-нибудь лично в Ронсевале».

Третейским судьей в этом споре является Гастон Пари. «Был ли автор “Песни о Роланде” в Ронсевальской долине? — ставит он вопрос самому себе и затем продолжает: — Мне кажется, подобный вопрос нельзя задавать так прямо. “Песня о Роланде” не относится к числу произведений, вылившихся из-под пера сразу в момент поэтического вдохновения: она заключает в себе отдельные части, которые, по-видимому, принадлежат разным эпохам и разным авторам. Одни из этих частей вылились из груди трувера непосредственно вслед за событием и, следовательно, должны быть отнесены к VIII или к IX векам, другие вошли позже и создавались профессиональными поэтами, чтобы подогреть интерес к произведению или разжечь патриотический пыл народа. Что некоторые из этих поэтов побывали в Ронсевальской долине, это весьма вероятно. Французские труверы чуть ли не с X века переходили через горы в Испанию и там искали счастья и денег. По возвращении во Францию они по собственным воспоминаниям о посещении Ронсеваля вставляли новые эпизоды или исправляли старые упущения в этой старинной поэме, которая продолжала приносить им главный доход. Но кто мог бы указать, какие составные части поэмы кому принадлежат? Кроме того, многие погрешности поэмы были исправлены, вероятно, даже не вследствие личного посещения долины, а согласно рассказам паломников, сотнями и тысячами посещавших Компостеллу. Паломники занесли в Ронсеваль легенду о битве и в то же время предполагали, что видели действительно все то, что было сказано в поэме относительно описания места. “Песня” прямо ссылается на свидетельство паломников, когда упоминает о могиле Роланда в Блэ, им же она, вероятно, обязана и точному описанию местности... Имя автора “Песни о Роланде” — легион, и было бы странно утверждать, что из всех поэтов, которые так или иначе прикосновенны к этой песне, ни один не побывал в Ронсевале, где столько людей проходило каждый год. Можно даже предполагать, что автор первой песни, которая впоследствии была увеличена и дополнена разными вариантами, был одним из участников в походе Карла».

Таким образом, можно смело утверждать, что описания Ронсевальской долины почти списаны с натуры, зато нельзя того же сказать относительно других подробностей поэмы.

Поэма, которая рисует Карла с белой бородой и голым черепом, когда ему в 778 году было всего лишь 37 лет, которая не знает про участие в битве басков, которая заставляет сарацинов поклоняться идолам Магомета, Аполлона и Тревагаля, которая рассказывает, что Карл Великий не только разбил близ Эбры врага, ускользнувшего от отряда Роланда, но даже взял Сарагосу и обратил его в христианский город, — такая поэма, по-видимому, очень удалена от событий, и только при ближайшем с ней знакомстве можно уловить следы современности этой эпохи.

«Вопрос о сосне» поэтому является пустым и ничтожным. Сосна вообще была в большой моде у французских старинных поэтов, и в ее тени часто совершались разговоры и крупные события. Поэты никогда не стеснялись пересаживать ее в совсем неподходящий климат, раз того требовал ассонанс или рифма. В силу той же необходимости часто оливковые деревья переносились на север Франции. Во всяком случае, на авторитет Венсона можно положиться, а он, как мы видели, говорит, что сосен никогда не могло быть в Ронсевале.

Самое имя «Ронсеваль», перешедшее в Песню о Роланде, можно лишь объяснить тем, что оно сохранилось в народной памяти до XI века, поэтому можно быть уверенным, что битва 15 августа 778 года произошла именно в Ронсевале, а не в каком-либо ином месте. Если сличить поэтическое описание сражения с указаниями историков, то можно почти с уверенностью сказать, что неприятель, скрывшись в соседних с Ронсевалем лесах, занял вершину Ибаньеты и, окружив арьергард, взбиравшийся с трудом на Ронсевальскую долину, уничтожил его. Это предположение вполне согласуется с описанием Эйнгарда.

«Когда армия подвигалась медленно вперед, растянувшись в длинную ленту вследствие узкого прохода, баски, расположившись засадой на вершине горы (место это как нельзя лучше пригодно для засады благодаря дремучим лесам, покрывающим его), бросились сверху на последний отряд армии, конвоировавший обоз и прикрывавший тыл передовых отрядов, заставили его отступить вниз на долину и истребили весь отряд до последнего человека, затем, захватив что можно было из обоза, баски рассеялись, пользуясь темнотой ночи. У басков было то преимущество, что они были легче вооружены, знали отлично расположение места, заняли заранее выгодную позицию, тогда как франкам мешали их тяжелое вооружение и узость прохода, не позволявшая развернуть фронт».

Эти слова, по всей вероятности, были написаны ради того, чтобы уменьшить чувство нравственного угнетения, которое должно было зародиться во Франции при известии о таком поражении. Вся ответственность за нападение взводится здесь на басков и объясняется, каким образом ускользнули они от мести Карла. Таким образом, всю вину взвалили на басков и объяснили, почему они избегли заслуженного ими наказания. В общем же описание Эйнгарда очень точно. Баски, подвижность которых вошла в поговорку, действительно были легко одеты и вооружены; все их вооружение состояло из одних дротиков, которые они бросали с удивительной ловкостью. Франки же, наоборот, тяжело вооруженные, отягощенные своими повозками, сброшенные в долину и окруженные со всех сторон врагами, не могли защищаться с успехом. Очень возможно, что баски соединились с мусульманами и даже пустили их вперед, и когда те внесли беспорядок в ряды арьергарда и отбросили его до середины долины, докончили поражение.

Но в песнях о Роланде сражение рисуется совсем иначе. Ни один из поэтов не упоминает ни о багаже, ни о засаде врага, загородившего путь и отбросившего франков к середине долины. Не упоминается также ни о различии вооружения, ни о невыгодности позиции. Рассказ одного автора, выдавшего свое произведение за произведение епископа Турпина, в некоторых чертах совпадает с действительностью. Сарацины числом пятьдесят тысяч спрятались за