Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд

обручение и последующий брак с принцем Бергоном. Она особенно напирала на возможное установление мира, что, безусловно, исправило бы тот урон отношениям между странами, что нанесла необдуманная поддержка, которую Орико оказывал наследнику старого Лиса – тем более что ни Шалион, ни Ибра уже не имели сил, чтобы продолжать противостояние. Особо она отметила соответствие в возрасте и знатности возможного жениха и невесты, а также те преимущества, которые Орико (она дипломатично не назвала имя Тейдеса) получит от родства со столь могущественными соседями. Она также красноречиво описала картину разочарования, которое всякая мелочь, ныне претендующая на родство с королем (унизительное для Орико и всего королевского рода), испытает при известии о начавшихся переговорах – в этом месте ее яркой речи король задумчиво вздохнул.

Тем не менее, как Кэсерил и ожидал, король начал увиливать от прямого ответа. Ухватился он за последний пункт.

– Но, Изелль! Траур, который ты носишь, будет тебе некоторое время защитой от любых притязаний! Даже Марту… даже Марту не станет оскорблять память своего брата, настаивая на том, чтобы его понесшая столь тяжелую утрату невеста вышла замуж, не дождавшись, пока остынут угли его погребального костра.

Изелль фыркнула. Понесшая тяжелую утрату?

– Эти угли очень скоро остынут, – сказала она. – И что тогда? Орико! Вам никогда не удастся выдать меня замуж без моего согласия. Моего предварительного согласия!

– Нет, нет, конечно, – замахал руками король. – Это была ошибка. Прости!

А вот что здесь подразумевается…

– Я не хотел обижать ни тебя, дорогая сестра, ни Богов, – продолжил он, опасливо оглядываясь, словно боялся, как бы обиженные Боги не свалились на него из астрального мира и не наказали за ложь. – Я хотел лишь добра. И тебе, и Шалиону.

Пусть и с опозданием, но Кэсерил вдруг понял: все вокруг знали, что принцесса молилась о своем спасении. Конечно, никто не обвинит ее в том, что она занималась магией смерти, как никто не обвинит и его самого, но факт оставался фактом – Изелль здесь, а Дондо умер. Всякий мало-мальски соображающий придворный был, конечно, напуган таинственной смертью Дондо, а многие наверняка напуганы изрядно. И не только напуганы…

– Никакой брак не станут тебе навязывать без твоего предварительного согласия, – сказал Орико с нехарактерной для него твердостью в голосе. – Клянусь своей головой и короной.

Да, это была торжественная клятва, и Орико произнес ее со всей возможной серьезностью. Кэсерил приподнял брови. Изелль поджала губы и приняла сказанное с легким поклоном.

С места, где сидела королева Сара, до Кэсерила донесся тихий, сдавленный звук. Саму королеву было видно плохо, поскольку она сидела в тени оконного переплета, но, как смог разглядеть Кэсерил, рот ее скривился в иронической усмешке. Да, видно, Орико и ей давал самые торжественные клятвы, которые потом вынужден был нарушать. Обеспокоенный, Кэсерил отвел взгляд.

Изелль же нетерпеливо всплеснула руками.

– Но если мы станем ждать, – проговорила она, – Бергона у нас уведут. Принц – наследник трона, возраст как раз для женитьбы, а его отцу нужны безопасные границы! Лис запросто отдаст его тому, кто заключит с ним дружественный союз. У марча Йисса есть дочь на выданье, есть подходящие невесты и в Дартаке. Шалион может упустить свой шанс!

– Все это слишком поспешно. Слишком! Согласен, твои доводы очень убедительны. Скажу больше – несколько лет назад Лис закидывал насчет тебя удочку. Не помню, в связи с которым из своих сыновей, но наши отношения прервались из-за войны в Южной Ибре. Так что никакого соглашения мы не достигли. Так бывает. Бывает и хуже. Моя несчастная мать, принцесса Браджара, была помолвлена пять раз, пока не вышла замуж за короля Иаса. Так что наберись терпения, успокойся и жди более подходящих времен.

– Я думаю, сейчас как раз самое подходящее время. Я хочу, чтобы вы приняли решение, объявили о нем и свято его придерживались. И сделать это нужно до того, как вернется канцлер ди Джиронал.

– Кстати! Есть еще одно важное обстоятельство. Я не могу предпринять столь важный шаг, не посоветовавшись с лордами и особенно с канцлером.

– Но когда вы собирались выдать меня за Дондо, вы не советовались с лордами! Странно! Вы как будто боитесь что-либо сделать без одобрения ди Джиронала. Непонятно, кто у нас король – Орико ди Шалион или Марту ди Джиронал?

– Я… я… я подумаю о твоих словах, дорогая сестра, – произнес Орико, слабым взмахом руки давая пришедшим понять, что аудиенция закончена.

Изелль несколько моментов жгла брата огнем своих глаз, отчего он, казалось, весь сморщился и сплющился, после чего кивнула и сказала:

– Да, подумайте о моей просьбе, милорд. Я приду за ответом завтра.

Было ли это обещанием или угрозой – непонятно, но, отвесив реверанс королю и королеве, принцесса ретировалась, сопровождаемая Бетрис и Кэсерилом.

– Завтра, а потом послезавтра, и так – без конца? – спросил Кэсерил негромко, едва поспевая за Изелль, которая яростно шуршала юбками, двигаясь к выходу из башни.

– Каждый день, пока Орико не сдастся, – ответила принцесса сквозь зубы. – Готовьтесь к долгой борьбе, Кэсерил.

Безрадостный желтоватый свет пробился сквозь низко повисшие облака, когда Кэсерил вышел из замка и отправился в конюшни, завернувшись поплотнее в расшитый шерстяной плащ и по-черепашьи спрятав голову в плечи. Дул сильный холодный ветер, и когда Кэсерил открыл рот и выдохнул, перед его лицом образовалось облачко тумана. Он несколько раз дунул таким образом в сопровождавших его призраков – в свете зимнего солнца те были почти невидимы, но упрямо тащились вслед за ним – куда он, туда и они! Мороз украсил камни двора белым инеем. Отодвинув тяжелую дверь зверинца ровно настолько, чтобы протиснуться внутрь, он вошел и тут же закрыл вход. Несколько мгновений он стоял, дожидаясь, пока глаза его не привыкнут к темноте, вдыхая сладкую пыль сена.

Грум с отсеченными большими пальцами отставил кадушку, с которой возился, поспешил навстречу и, поклонившись, принялся издавать приветственное мычание.

– Я пришел повидаться с Умегатом, – сказал ему Кэсерил. Безъязыкий поклонился еще раз и кивком головы пригласил пройти внутрь зверинца. Прекрасные животные прижались к передним прутьям своих клеток, шумно вдыхая воздух, а песчаные лисицы, когда он проходил мимо их вольера, возбужденно запрыгали и залаяли тоненькими голосами.

В дальнем конце коридора находилось сложенное из камня просторное помещение, где когда-то хранили сбрую. Теперь же в этой комнате работали и отдыхали слуги, приписанные к зверинцу. В камине весело горели дрова, прогоняя холод и сырость, и легкий запах дыма смешивался с ароматами кожи, полировочных средств и