Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин

Лисович, прозванный жильцами дома по Андреевскому спуску Василисой, тщательно завесил окна простынями и... «взял стул, влез на него и руками нашарил что-то над верхним рядом книг на пол­ке, провел ножичком вертикально вниз по обоям, а затем под прямым углом вбок, подсунул ножичек под разрез и вскрыл аккуратный, малень­кий, в два кирпича, тайничок, самим же изготовленный в течение пре­дыдущей ночи. Дверцу — тонкую цинковую пластинку — отвел в сторону, слез, пугливо поглядел на окна, потрогал простыню. Из глубины нижнего ящика стола, открытого двойным звенящим поворотом ключа, выглянул на свет божий аккуратно перевязанный крестом и запечатанный пакет в газетной бумаге. Его Василиса похоронил в тайнике и закрыл дверцу».

И далее: «Пятипроцентный билет прочно спрятан в тайнике под обоями. Там же пятнадцать “катеринок”, девять “петров”, десять “Николаев первых”, три бриллиантовых кольца, брошь, Анна и два Ста­нислава. Еще в одном тайнике двадцать “катеринок”, десять “петров”, двадцать пять серебряных ложек, золотые часы с цепью, три портсига­ра... пятьдесят золотых десяток, солонки, футляр с серебром на шесть персон и серебряное ситечко (большой тайник в дровяном сарае, два шага от двери прямо, шаг влево, шаг от меловой метки на бревне стены. Все в ящиках эйнемовского печенья, в клеенке, просмоленные швы, два аршина глубины).

Третий тайник — чердак: две четверти от трубы на северо-восток под балкой в глине: щипцы сахарные, сто восемьдесят три золотых де­сятки, на двадцать пять тысяч процентных бумаг». Так Лисович соби­рался пережить черные времена. Но ограблен он быть чуть ли не на сле­дующий день после закладки тайника.

Никакие ухищрения не сохраняли спрятанные сокровища от все­проникающего Молчанова, которого в роли ловкого кладоискателя при­близил к себе Муравьев. Однако удержать богатую Одессу они не смог­ли: 13 марта 1918 года в город вошли немецкие войска.

Муравьев заявил, что не признает Брестского мира с немцами, и вы­ехал в Москву, где левые эсеры встретили его как триумфатора и «воен­ного вождя революции».

В Одессе с награбленными ценностями остались Молчанов, адъю­тант Муравьева Юров и Исидор Константинович Трофимовский, ко­мендант Одесского железнодорожного узла.

В ВЧК узнали об огромных деньгах Юга. Чтобы переманить Трофимовского вместе с сокровищами и вооруженным отрядом в четыре­ста бойцов с пулеметами и пушками на свою сторону, председатель ВЧК Дзержинский в письме Ленину обвинил Муравьева в превышении вла­сти на Украине, в вакханалии расстрелов и реквизиций, в диктаторских намерениях. Муравьев был арестован и две недели находился в тюрьме, ожидая своей участи. Дзержинский считал, что звезда Муравьева зака­тилась и он сгниет в подвалах Лубянки.

Но в мае 1918 года в Поволжье и Сибири восстал чехословацкий корпус. Выступила местная контрреволюция.

Спасти положение Советской республики и сохранить эвакуирован­ный в Казань золотой запас России: слитки, монеты и ювелирные из­делия на сумму свыше 600 миллионов рублей — мог, по мнению Ленина, только Муравьев. Его освободили из тюрьмы и назначили 13 июня ко­мандующим «главнейшего фронта республики», по определению того же Ленина, — Восточного (войска этого фронта состояли из трех армий).

В то же время Ленин приказал Дзержинскому постоянно следить за Муравьевым, «не оставляя его ни на секунду», установив за ним «тай­ный контроль».

6 июля левые эсеры убили германского посла в Москве, чтобы со­рвать Брестский мир с немцами. Но левоэсеровский мятеж был разгром­лен. Муравьев заверил Ленина в своей полной поддержке большевиков и пообещал порвать со своими однопартийцами. Ленин телеграфиро­вал председателю ЧК и воентрибунала Восточного фронта Мартину Яновичу Лацису: «Запротоколируйте заявление Муравьева о выходе из партии левых эсеров. Продолжайте внимательный контроль».

Не зря вождь большевиков сомневался в преданности своего глав­ного военного специалиста. Дождавшись прибытия в Казань, где нахо­дился штаб фронта, отряда Трофимовского, Муравьев разработал се­кретный план захвата Москвы и свержения ленинского правительства.

Назначенный начальником снабжения Восточного фронта Трофимовский вместе с Молчановым расположились на пароходе «Миссури», превратив его одновременно в интендантский склад, гарем и мастер­скую по изготовлению фальшивых денег. Таким способом «друзья» хо­тели покрыть хищение части переданного им на хранение (в кладовых городского банка) золотого запаса России. Не случайно чекист Лацис в своих секретных донесениях Ленину именовал «снабженцев» Трофи­мовского не иначе как «партизанско-бандитской частью». Сам командир этой «части», по словам очевидцев, смотрелся «типичным волжским разбойником, способным на дикие выходки, пытки и расстрелы безвин­ных обывателей».

Ночью 9 июля 1918 года Муравьев на пароходах отправился из Каза­ни в Симбирск, где арестовал местных большевистских лидеров Шеленкевича и Лаврова, а также командующего 1-й красной армией Восточно­го фронта Тухачевского (будущего маршала Советского Союза)[54]. Через день Муравьев собрал левых эсеров Симбирска и объявил о восстании против большевиков и продолжении войны с Германией. Он приказал войскам Восточного фронта начать наступление на Запад и изгнать нем­цев с Украины.

«Сохранение Советской власти в современных обстоятельствах тре­бует немедленной передачи власти только левым эсерам, — заявил Му­равьев в своем ультиматуме Москве. — Я спасу республику от нашествия немцев и внутренней конституции». Он рассчитывал создать Поволж­скую советскую республику, заключить союз со своими недавними врага­ми — чехами и призвать белых офицеров к совместной защите Отечества.

Ленин мгновенно заклеймил изменника «делу пролетарской рево­люции» и потребовал «немедленно расстрелять его»: «...всякий чест­ный гражданин обязан его застрелить на месте».

О том, что произошло дальше, говорили разное. Когда на заседании губернского исполкома советов Муравьев, чувствуя себя хозяином поло­жения, потребовал отдать власть левым эсерам, возникла драка. Неожи­данно погас свет. Раздались выстрелы. Потом одни утверждали, что Му­равьев погиб в перестрелке, которую сам начал, другие уверяли, что он пострадал от неосторожного обращения с оружием.

Чтобы не возбуждать лишних слухов, «Известия» сообщили, что предатель Муравьев «застрелился, осознав провал своей авантюры».

Не исключено, что Молчанов, как прилежный ученик торговой школы, раньше других просчитал крушение плана Муравьева «все и сей­час» и, воспользовавшись темнотой и паникой, стал тем «честным граж­данином», которого так искал Ленин.

Трофимовский пытался сбежать на флагманской «Миссури», но в Чебоксарах пароход перехватили чекисты — кто-то известил их о се­кретном