Тайна сибирских орденов - Александр Антонович Петрушин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— А, черт!!! — сильно дернул рукой, обожженной загоревшейся стопкой спичек. Протасов стукнул локтем по личику ребенка и разбил ему носик. Девочка залилась криком.
Протасова словно током ударило. Он бросил горящие спички на пол и затоптал. Его глаза наполнились ужасом.
— Маруся! Ну, мы погибнем по долгу, а за что же ребенок? Нет! Не дам...
И он бросился снова в сени, выставив впереди наган.
— Не пройдете, мерзавцы! Через мой труп!
А в дверь продолжали барабанить. Маруся выбежала в сени и узнала голос Тушкина.
— Александр Васильевич! Это как будто наши... Тит Иванович...
— Что? Не может быть! Тит, ты?
Протасов вырвал с петель заломку, отодвинул засов. Радий Тушкин, ругаясь, промчался мимо него в аккумуляторную. Следом за ним — электромеханик Сарапу и моторист Винегр: в аккумуляторной под стеллажами хранились их винтовки и патроны.
Они дежурили на радиостанции с 12 часов ночи до 6 утра, а потом спали в своих комнатах в доме Машеева на противоположном конце улицы Советской. Разбуженные набатом, бросились к радиостанции и наткнулись на засаду: со двора мелкого буржуйчика, кажется, одного из многочисленных Терентьевых, выбежали двое с ружьями наперевес.
— А, попался, большевик! — закричал один из них на Тушкина и выстрелил. Бывалый в перестрелках балтийский моряк упал на землю и тем спасся от пули. Вскочил и зигзагами бросился наутек. За ним эти двое: стреляли, да мимо. Одна из пуль и попала в окно радиостанции, послужив причиной переполоха, чуть не сгубившего весь Обдорск. Взрыв и пожар на радиостанции уничтожили бы дотла деревянный городок.
Схватив винтовки, ребята выскочили во двор. Двое бандитов топтались у ворот радиостанции.
— Говнюки, стрелять не умеете! — крикнул им Тушкин. — Теперь я вам покажу, как наши стреляют. — Те бросились назад.
Тушкин выбежал на дорогу, прицелился с колена. Щелкнул выстрел: один бандит упал, второй продолжал бежать — у Тушкина, как и у меня, застрял в стволе самодельный патрон.
— Сарапу, стреляй!
Электромеханик прицелился и выстрелил — мимо. Тушкин выхватил у товарища винтовку. Выстрелил: бандит, добежавший уже до крыльца ревкома, свалился носом в землю. Пуля с расстояния больше двухсот шагов попала ему в затылок.
Атмосфера на радиостанции разрядилась. Протасов вспомнил о Сухи. Когда ребята вошли в машинное отделение, то увидели: в углу на коленях с поднятыми вверх руками стоял трясущийся метеоролог, а против него с винтовкой наизготовку Толстухин.
— Не шевелись! Руки вверх! — кричал он при каждом движении арестованного. Пленника заперли в холодную кладовку, а Толстухин присоединился к товарищам.
Кто-то привел арестованного на улице начальника почты Вергунова, говорили, что он участвовал в нападении на Протопопова. Но Протасов снова впал в состояние болезненного возбуждения. Завидев Вергунова, он выбежал из радиостанции и застрелил его под окнами, даже не спросив, зачем привели...»
После разгрома сводных коммунистических отрядов у Карымкар и оставления красными Кондинска и Березова повстанцы не спешили к Обдорску. Опасаясь удара регулярных войск в свой тыл со стороны Урала, они прорвались по Сибиряковскому тракту на Среднюю Печору и легко захватили Усть-Щугор. В Саранпауле им достались все еще немалые запасы ляпинского хлеба.
Восстание распространялось на Чердынь. Находившийся в Троицко-Печорске красноармейский гарнизон численностью в 863 штыка, по донесениям политработников, был ненадежен и мог присоединиться к мятежникам. Советские власти на Печоре срочно затребовали помощь. Под Савинобором разведгруппа красных попала в засаду и была частично перебита, однако дальнейшие военные действия показали явное превосходство красных в численности и вооружении.
После упорного боя под Усть-Щугором, во время которого все село несколько часов обстреливалось из пулеметов, часть уцелевших сибирских повстанцев отступила из Печорского уезда обратно за Урал. Узнав о расстрелах заложников в Обдорске, они повернули на север. Тогда же, чтобы не распылять силы, повстанцы не стали преследовать группу беженцев из Березова численностью до 50 человек, состоящую в основном из женщин и детей.
Эту группу возглавлял Кузьма Коровьи-Ножки, принимавший в 1907 году участие в организации побега из Березова следовавшего в обдорскую ссылку «будущего вождя всех революционных вооруженных сил большевистской власти» Льва Давидовича Бронштейна-Троцкого. Беженцам удалось проскочить село Чемаши, расположенное на Тобольском тракте, и оттуда шла дорога на Никита-Ивдель. Потом — в Екатеринбург и в Тюмень. Из Тюмени, уже пароходом, березовские беженцы прибыли в Тобольск, оставленный повстанцами 8 апреля. Как считает югорский писатель Коняев, так была сохранена партийная касса березовских коммунистов, в которой не было «золотого фонда». Золотые и серебряные вещи вместе с остальным ценным имуществом пришлось эвакуировать в Обдорск. Другие тракты уже перекрыли мятежники.
Николай Иванович Коняев ошибся в продолжительности вооруженного выступления зырян-фронтовиков в Обдорске. Мол, «Обдорский мятеж был подавлен через полторы-две недели». Загадка для писателя: «Почему о нем не предупредили отправлявшихся туда (из Березова. — А. П.) эвакуированных? Не смогли? Не успели? Понадеялись на то, что мятеж легко и скоро будет подавлен?» Ни первое, ни второе, ни третье. Душевнобольной (в полном смысле этого слова) Протасов-Жизнев ускорил процесс бегства остатков коммунистических отрядов из Березова в Обдорск, отправив «командующему» Данилову телеграмму: «У нас восстание! Бросай все и лети к нам на помощь!..»
После боестолкновения 17 марта в Обдорске, по воспоминаниям Волкова, «подводили итоги дня». Одна сторона потеряла семь человек убитыми и ранеными: «...Протопопов, Омутов (его убили у конторы связи), Королев, Глазков, Н. Терентьев, Колосов, комсомолец Рочев —то есть половину своего боевого состава (не считая мальчишек-комсомольцев). Бандиты, — считает Волков, — понесли не меньший урон: убиты Витязев, Иван Конев, по прозвищу Трубка, начальник канцелярии почтово-телеграфной конторы (его застрелил Михайлов), двое “крестников” Тушкина, Вергунов, попадья (ее застрелил Дьячков, когда та перебегала площадь). На улицах валялось еще несколько трупов,
