Проклятие Шалиона - Лоис МакМастер Буджолд

нескольких шагах сзади. Вот как? Так этот вооруженный эскорт был для него! Он решил не ворчать и не жаловаться, а только спросил Палли:

– Кто, вероятнее всего, станет кандидатом на пост генерала? Кого представят Орико? Ди Яррина?

– Я буду поддерживать его.

– Похоже, он не самый сильный и авторитетный лорд в вашем совете. У него есть личный интерес?

– Может быть. Но он собирается передать должность провинкара своему старшему сыну и посвятить все время и все свои силы ордену. Если, конечно, его выберут.

– Интересно, готов ли Марту ди Джиронал сделать то же самое для ордена Сына?

– Чего я не понимаю, так, как он справляется с тем количеством постов, которые занимает. Чем больше должностей, тем сложнее исполнять каждую из них.

Они поднялись по склону холма, пробираясь по узким мощеным улочкам нижнего города и аккуратно перешагивая через сточные канавы, промытые недавними холодными дождями. Наконец узкие улочки, заставленные по бокам лавками, закончились, и открылись широкие площади верхнего города. По пути им вновь попался дворец ди Джиронала. Если проклятие, нависшее над Шалионом, прежде всего разрушает и искажает добрые качества людей, какие свойства натуры Марту ди Джиронала пострадали в первую очередь? Любовь к семье, которая, извратив свою сущность, превратилась в ненависть к любому, кто к его семье не принадлежал? Его доверие к брату Дондо обратилось в слабость и привело к катастрофе. Может быть…

– Мне кажется, спокойствия и уравновешенности ему хватает.

Палли состроил гримаску.

– Придворная жизнь, Кэс, сделала из тебя дипломата, – сказал он.

Кэсерил слабо улыбнулся в ответ.

– Я даже не могу сказать, кем меня сделала придворная жизнь… Ой!

Он пригнулся – одна из ворон Фонзы, слетев с ближайшей крыши, с громким карканьем спикировала к его ногам, потеряв равновесие и едва не перевернувшись при приземлении. Следом летели еще две. Кэсерил вытянул руку, и одна из ворон села на нее, вцепившись в рукав когтями, щелкая клювом и посвистывая. Несколько черных перьев, крутясь, опустились к ногам Кэсерила.

– Вот несносные птахи! – покачал он головой.

Кэсерил думал, что вороны потеряли к нему всякий интерес, но оказалось, они относятся к нему с прежним пристрастием.

Палли, со смехом отскочивший было в сторону, посмотрел на крыши домов и сказал:

– Боги! Да их кто-то согнал. Посмотри – они кружат над замком. Вся стая!

Ферда ди Гура прикрыл козырьком ладони глаза и глянул на темные тени, которые, словно черные листья, подхваченные вихрем, взлетали вертикально вверх и вновь падали вниз. Его брат Фойкс зажал уши ладонями и закричал, стараясь перекрыть карканье ворон, которые сновали у их ног:

– Замолчите!

Птицы не просто радовались Кэсерилу. Их поведение напоминало истерику. Сердце в груди Кэсерила упало.

– Что-то случилось! – воскликнул он. – Что-то ужасное! Бежим!

Кэсерил был не в лучшей форме, чтобы бежать вверх по склону холма. Когда они наконец, приблизились к конюшням замка, ладонь его была прижата к боку, в котором пульсировала дикая боль. Мрачный эскорт птиц хлопал крыльями над его головой. К этому моменту они уже ясно слышали громкие мужские крики, перекрывавшие шум и возгласы толпы. Палли и его кузенов не нужно было подгонять – они бежали вровень с задыхающимся Кэсерилом.

Они подбежали к входу в зверинец. Перед его дверями сновал взад и вперед грум с окровавленным лицом – он кричал что-то невразумительное и плакал. Сами двери прикрывали, обнажив мечи, двое из баосийских охранников принца, на которых наседали, но не решались использовать оружие, трое местных гвардейцев. Вороны же были куда более решительными – они бросились на баосийцев, целясь в их лица и руки клювами и когтями. Те, ругаясь, принялись отбиваться, и уже скоро несколько убитых птиц легли бездыханными на камни дворика.

Кэсерил подбежал к дверям зверинца.

– Что, черт побери, здесь происходит? Как вы осмелились убивать священных птиц?

Один из баосийских охранников направил меч к груди Кэсерила.

– Ни с места, лорд Кэсерил! Проход закрыт. У нас приказ принца!

Скривившись в яростной гримасе, Кэсерил отбил меч рукой, обернутой в полу плаща, бросился вперед и вырвал оружие из рук охранника.

– Отдай, идиот! – прохрипел он и швырнул меч на камни – туда, где стояли местные воины и Палли, застывший в ужасе при виде того, как его друг, безоружный, ринулся на вооруженную охрану. Меч с металлическим звоном упал и отскочил к Фойксу, который тяжелым башмаком остановил его и придавил к камням.

Кэсерил ринулся к второму баосийцу. Тот опустил оружие и воскликнул:

– Кастиллар! Мы это делаем, чтобы спасти жизнь короля Орико!

– Что вы делаете? Орико внутри, в зверинце? Что вообще происходит?

Кошачий вой, тоном переходящий в визг, заставил Кэсерила обернуться к дверям зверинца и, оставив баосийских охранников на попечение гвардейцев Зангры, он бросился внутрь по темному коридору зверинца.

Старый грум стоял на коленях, привалившись к стене, кашлял и плевался кровью. Руку он прижимал к окровавленному лицу. Увидев Кэсерила, он отнял ладонь и прохрипел что-то своим безъязыким ртом. Пробегая мимо вольера медведей, Кэсерил увидел две неподвижно лежащие горы шерсти, пронзенные арбалетными стрелами и пропитанные кровью. Вольер напротив был открыт, и его длинношеие обитатели неподвижно лежали на соломе – каждый с перерезанным горлом.

В дальнем конце коридора Тейдес, с окровавленным мечом в руке, стоял над неподвижным телом только что убитой дикой кошки. Он тяжело дышал, лицо его выражало крайнюю степень яростного возбуждения, а тень, которую он отбрасывал, клубилась у его ног, словно грозовая туча в полночь.

– Ага! – вскричал он, увидев Кэсерила, и злобно ухмыльнулся.

Из дверей птичьего вольера, держа в ладони все еще трепыхающуюся птицу, навстречу Кэсерилу выбежал капитан баосийских охранников, попытавшийся преградить ему путь. Вокруг лежали и трепыхались в предсмертной агонии разноцветные птицы, а многие, еще живые, летали по коридору взад и вперед.

– Остановитесь, кастиллар, – начал было капитан, но Кэсерил, ухватив его за тунику, швырнул назад по коридору, под ноги набегающего Палли, который, глядя на происходящее, удивленно бормотал:

– О, демоны Бастарда! Демоны Бастарда!

Те же самые слова он бормотал в Готоргете, когда, стоя на крепостной стене, раз за разом опускал свой меч на головы ползущих по лестницам рокнарийцев. Сил, чтобы кричать, у них тогда уже не было.

– Держи его! – крикнул Кэсерил Палли, а сам направился к Тейдесу.

Принц, гордо вскинув голову, уставился на Кэсерила и прокричал:

– Вам меня не остановить! Я сделал это! Я спас короля!

– Что?.. Что все это…

Кэсерил был в такой ярости, что губы и язык его не слушались, и он не мог произнести ни слова.

– Глупец!