Олений колодец - Наталья Александровна Веселова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Оля мчалась изо всех сил, быстро-быстро перебирая худенькими ножками, намертво вцепившись в руку Саввы, немилосердно оттягивая ее… Вот они свернули в темную подворотню – но сделать это незаметно не удалось: топот погони приближался, и, на ходу сумев обернуться, Савва увидел, как одноглазый выхватывает пистолет. Он обреченно понял, что мерзавцы могут запросто затеять стрельбу и в толпе, на улице, средь бела дня, – а уж если ворвутся за беглецами во двор, то палить начнут немедленно и, скорей всего, попадут… Молодой человек дернул девушку вбок, где был узкий проход меж домами, но их маневр не остался незамеченным – именно в тот момент бандит в бушлате заскочил во двор и хрипло рявкнул приотставшему товарищу: «Вон они! Ничего, не уйдут голубчики!» – сразу же над головой оглушительно щелкнул выстрел – и где-то посыпалось стекло. «В долговязого цель! А бабу не вали!» – отозвался головорез в папахе, чей настоящий голос оказался вовсе не гадко писклявым, как помнил Савва, а глухо лающим, словно у простуженного кобеля. Снова грохнуло, и кусок штукатурки отлетел от стены у головы студента; Оля жутко вскрикнула и пошатнулась – вероятно, страх готов был парализовать ее на месте. Но тут Савву озарило.
– Еще чуть-чуть! – вдохновенно призвал он на бегу. – И мы будем спасены! Нужно только перебежать Измайловский!
Теперь он знал, куда держать путь – на 12-ю Роту, что чудесным образом располагалась напротив 7-й, куда они как раз выбежали через очередной проходной двор: ведь не зря же в левом его кармане год назад образовалась эта благословенная дырка! И ключ от квартиры Лены Шупп с тех пор болтается за подкладкой! Эта мысль придала сил.
– Нам прямо в тот дом, видишь? Сразу влево под арку! Пожалуйста! Еще немного!
Но у Оли перехватило дыхание от бега, она задыхалась, складываясь пополам, и шептала:
– Не могу… Не могу… Все…
Измайловский возник прямо перед ними – перегороженный очередным митингом – а на тротуаре шла бойкая торговля всем, что продавалось; волоча жену за собой, как упрямую козу на веревке, Савва бросился в гомонящую толпу, словно в море. Мелькали чьи-то перекошенные лица, разинутые рты, гнилые зубы, распахнутые шинели, шелуха от семечек на бородах… Привычная густая тошнотворная брань висела в воздухе, как бациллы очередной смертоносной болезни. Но все это уже не имело значения, когда спина напряженно ожидала пули… Поворачивая в заветную арку на 12-й, Савва увидел краем глаза тоже вынырнувших из толпы двух упорных преследователей – и они, конечно, заметили, куда скрылась добыча. Только Савва страстно надеялся, что в раже своем они протопают дальше, в следующий узкий двор, не додумавшись, что жертвы нырнули на черную лестницу. Он толкнул на одной петле болтавшуюся дверь, буквально втащил Олю за собой и дал ей несколько секунд перевести дыхание, пока судорожно вылавливал ключ из-за подкладки, – вырвал его с мясом и, стиснув Олино хрупкое запястье, поволок обессиленную, неожиданно тяжелую, почти неподъемную девушку вглубь.
– Мы еще не в безопасности… Нам на пятый… – прошептал он и сразу, споткнувшись во тьме обо что-то твердое и острое, упал на четвереньки.
Лихорадочно выхватил спички, чиркнул: во внутренней кирпичной стене под лестницей красовался огромный свежий пролом, как пробоина во чреве судна, были приготовлены несколько небольших штабелей кирпичей и жестяные ведра с сухой смесью для будущей заделки, валялись какие-то ржавые инструменты.
– Осторожней тут… Только не упади… Видишь, что творится…
– Не могу… Оставь… Оставь… – хрипела Оля.
Кое-как миновали несколько совершенно глухих пролетов, наткнулись на узкое лестничное окно – Савва решился осторожно глянуть во двор – и вовремя: он как раз успел заметить, как негодяи грозно подскочили к мирной бабуле с тазом стираного белья, а она испуганно махнула рукой в сторону подъезда… «Это конец», – отчетливо понял Савва, но человеку свойственно отодвигать неизбежное до самого последнего предела – и он, схватив жену буквально в охапку, повлек ее, надрываясь и теряя остатки сил, все выше и выше, будто за пределами этой узкой, беспросветной и нескончаемой лестницы их ждал ковер-самолет, чтоб умчать на небо. Грузный, тоже весьма замедлившийся топот, ругань и пыхтенье неуклонно поднимались вслед за ними – но вот она, наконец, эта обшарпанная одностворчатая дверь, за которой, может быть, живая Лена Шупп, которой они принесут страшную гибель, или вообще незнакомые люди, не подозревающие, что скоро примут смерть ни за что… Савва дважды повернул в замке ключ – покладистый, словно каждый день в этой скважине вертелся, – втолкнул внутрь обмякшую Олю, запер дверь и накинул толстый чугунный крюк. Полностью обессилевшая девушка сползла в прихожей прямо на пол, хватая ртом воздух, а он догадался сделать большой шаг в сторону от двери, чтоб не получить пулю сквозь нее, и тоже предпринял попытку восстановить дыхание… Уже через минуту в дверь зверски заколошматили, раздались запыхавшиеся, но законно торжествующие голоса:
– Открывай лучше сам! Все равно высадим! Врешь, тепереча не уйдете!
Переждав короткий шквал матерщины и за это время слегка отдышавшись, Савва прерывисто крикнул, повернувшись к наружной двери, но не высовывая голову в междверное пространство:
– Пожалуйста!.. Высаживайте!.. Первый ворвавшийся тотчас получит пулю!.. Это гарантирую!.. А со вторым еще посмотрим, кто кого!..
За дверью воцарилась озадаченная тишина. Громилы добежать-то добежали – в азарте погони, но помирать, непонятно ради чего, никому из них явно не хотелось.
– Ну, кто вперед на тот свет?! – с вызовом спросил Савва.
Ответом был одиночный выстрел, как и предполагалось, в дверь: пробив ее, пуля вошла в стену напротив. И снова стало почти тихо, только отдаленно слышалось гулкое нервное «бу-бу-бу» – видно, бандиты наскоро держали совет.
– Ничего! Жрать захотите – сами выползете! Или в окно прыгнете! – вскоре был вынесен вердикт. – А мы подождем, не гордые.
Переговоры зашли в тупик, и это сразу стало ясно обеим противоборствующим сторонам.
Только тогда Савва решился осторожно отлипнуть от стены и тихонько наклониться над почти лежавшей на полу Олей: она полусидела с закрытыми глазами, помертвевшая, и все никак не могла сделать настоящий глубокий вдох, только сипло тянула в себя воздух, который словно встречал на своем пути какую-то преграду… Руки ее, вдруг ставшие разительно похожими на птичьи лапки, уже сами
