Олений колодец - Наталья Александровна Веселова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Пока остаются ничтожные силы, удерживаться на лестнице и звать на помощь, – но надолго ли их хватит?! В который раз Оля крикнула: «Помогите!!» – и сама поняла, что это уже не крик, а почти беззвучный сип: окажись даже кто-нибудь на крыше неподалеку – не услыхать ему этот последний слабый призыв. И рано или поздно руки разожмутся… Неужели – это все? Ее глупая никчемная жизнь так же и оборвется – глупо и никчемно? Даже вспомнить нечего по-настоящему… Да нет – не может быть! Все как-нибудь устроится, обязательно устроится! Эти девчонки-почтарки из Опочки вот-вот ее хватятся и вернутся! Они заохают, вызовут спасателей – и уже через какой-нибудь час… Ну, хорошо – через два! – она облегченно посмеется над своим замечательным приключением! Уж теперь точно будет что интересного вспомнить и о чем рассказать на работе, так что все еще и позавидуют! Но искусственное воодушевление помогало ненадолго: внутри себя незадачливая авантюристка прекрасно знала, что веселые пьяные опочанки о ней давно уж и думать забыли, кто-то другой едва ли полезет на раскаленную железную крышу в июльский полдень, а в унылой жилконторе, к которой относится этот странный дом с глухим колодцем посередине, сейчас самая пора отпусков – так что даже на случайных рабочих рассчитывать нечего…
Голова отчаянно гудела от солнца, но все-таки робко выдала тривиальную идею: нужно бороться до последнего – уподобиться мудрой лягушке и взбивать проклятое молоко в надежде, что оно превратится в масло… Что она сказала, та лягушка? «Умереть я всегда успею!» – неуверенно произнесла шепотом и Оля. Не утратив пока способность рассуждать, она понимала, что звереющее с каждой минутой солнце неминуемо добьет ее – и очень быстро, плюс к тому – крайняя усталость довершит дело. Эти верные чернокрылые супруги скоро плотно пообедают – и запас вкусной еды у них останется надолго! Необходимо срочно убраться из зоны действия прямых лучей, которые уже начали поджаривать ее заживо, как на гриле, и, кроме того, дать изможденному организму передышку, а для этого… Да, для этого надо заставить себя спуститься обратно – в самый низ – и спрыгнуть на землю, что бы там ни было… («А вдруг – труп?! И не один?! Подо всем этим мусором?! За столько лет?! Нет, нет, глупости… Что за ребяческие страхи!..») Отдохнуть в тени – час, два, три – сколько потребуется для восстановления сил – а вернуться на лестницу теперь легко: ведь тот верхний обломок, который сверзился на дно, как раз около полутора метров длинной, его можно прислонить к стене, и по нему забраться ничего не стоит. Кроме того… Сейчас день, глухая пора, – кричи-не кричи, никто не услышит за городским шумом. А вот ночью… Ночь у них тут должна быть, кажется, белая – кстати, что это означает? – но, в любом случае, станет тихо и прохладно… Многие аборигены улягутся спать с открытыми окнами – вот тогда она и влезет наверх, начнет кричать и звать изо всех сил! И много, много шансов, что кто-нибудь откликнется! Да и нет ничего невозможного в том, что кто-то еще возжелает романтики и отправится прогуляться по крышам… Это фантазия? Пусть… Но умирать страшно… Страшно! Невозможно!! Нет, только не это!!! Разжать руки и лететь, лететь – в ужасе, безумии, оглохнув от собственного воя, – в небытие? Хорошо, если так… А если… там действительно что-то есть? Или кто-то? И все это не бабкины сказки? Тогда что? Господи, что делать?! Господи? Ну, да, она уже не в первый раз Его сегодня вспоминает… «Если Ты есть… – прошептала Оля, облизав сухие губы и обтерев слезы о плечо. – Если Ты есть – пожалуйста… Помоги мне… Как-нибудь… выпутаться… Ведь я же крещеная! Помнишь, меня бабушка грудную однажды отнесла в какую-то церковь, а мама потом еще ужасно ее ругала? Спаси меня, что Тебе стоит! И тогда я… Тогда я в Тебя поверю». Произнеся эту отчасти молитву, отчасти – предложение о сделке, она ненадолго замерла, едва дыша и напряженно прислушиваясь. Откуда-то издалека доносился приглушенный шум транспорта, да слегка оживились во́роны: перепрыгнули ближе к краю, заинтересованно пошуршали крыльями, поцарапали когтями раскаленное железо, вежливо покачали головами – мол, ничего-ничего, ты давай копошись там, если хочешь, мы подождем, не впервой.
«Ну, конечно… А чего я ждала? Золотой колесницы с неба?» – горько усмехнулась их изнемогающая добыча. Оля со стоном оторвала одну затекшую ногу от ступени, потянула вниз, нащупала следующую перекладину… Подтащила другую ногу, мучительно перенесла ниже тяжесть утратившего недавнюю послушность тела…
«Кар… – забеспокоились глянцевые стервятники. – Кар? Кар?»
Оля отцепила левую руку от поручня и показала им средний палец.
– Не дождетесь! – хрипло сказала она вслух, отвернулась и шепотом добавила: – По крайней мере, не сейчас…
Теперь, медленно спускаясь в благословенную тень и не желая больше видеть клювастых людоедов, она смотрела на ближнюю кирпичную стену, что находилась метрах в полутора, а не на ту, с встревоженными во́ронами наверху, что была в два раза дальше. Миновала не больше трех ступеней – и вдруг зажмурилась, а потом часто заморгала: ну точно не кирпичи это были в самом углу! – а что? Оля вгляделась в странную, заляпанную будто столетней грязью ровную полосу высотой в полроста человека и шириной явно более полуметра, сверху немного закругленную… А по краям шло нечто как будто… деревянное? «Что это… что это…» – она еще не знала ответ,
