Олений колодец - Наталья Александровна Веселова

Оля Тараканова закрыла глаза, несколько раз глубоко вздохнула – и только после этого решилась взглянуть опять. Да, золотая колесница была ей любезно подана – правда, несколько не в том виде, как поначалу наивно ожидалось: на расстоянии вытянутой пусть не руки, но достаточно длинной ноги, как ни в чем не бывало, находилось не мытое, наверное, целый век окно в человеческое жилище.

* * *

Боль немилосердно вытягивала ее из блаженного беспамятства. Справа тупо болели все ребра, онемело плечо, ломило неловко вывернутую руку, саднила ушибленная макушка… Но ужасней всего была жгучая длинная боль от колена до паха по всей внутренней стороне правого же бедра. Она лежала в полутьме на холодном и жестком – это все, что можно было понять. Но, во всяком случае, точно не на дне того глубокого кирпичного мешка, над которым пришлось совершить короткий отчаянный полет… Память вернулась с запозданием не более чем на минуту, и Оля уже отчетливо помнила всю последовательность своих еще недавно немыслимых действий. Подобравшись к краю ступеньки, она попробовала дотянуться до окна рукой – тщетно… Сообразила, что в сумке есть маленький компактный зонтик, – изловчилась достать его и, щелкнув кнопкой, раскрыть… Потом насильно вручную сложила, сохраняя длину, – и что есть силы толкнула раму зонтом в глупой надежде, что окно не заперто и откроется внутрь… Рама не шелохнулась, но от легкого сотрясения заляпанное стекло мгновенно выпало из нее целиком – и рухнуло вниз, откуда послышался дальний треск… Увидев перед собой темное, закругленное сверху отверстие, в котором смутно виднелся подоконник и какая-то мебель, Оля колебалась недолго: она знала, что другого шанса на спасение у нее нет и не будет, но воспользоваться имеющимся нужно как можно скорей, потому что силы тают с катастрофической быстротой… Тогда, задрав голову к для всех нормальных людей – голубому, а для нее – бледно-серому квадратику неба, уже покинутому последним облаком, она неожиданно выкрикнула туда два слова, никогда раньше с ее губ не слетавшие: «Господи, помоги!» – и качнулась вправо, целя вытянутой правой ногой в заоконную темноту, оттолкнулась от ступеньки левой, пальцы выпустили хлипкие поручни… Правая рука налетела с размаху на раму, уцепилась за нее, инстинктивно подтягивая тело, – и Олю буквально вдернуло в узкий оконный проем, протащило внутренней частью соскользнувшей ноги по ребру подоконника, швырнуло на что-то угловатое, стоявшее под ним, оно перевернулось, увлекая невольную акробатку за собой, впечатало головой и грудью в большое железное сооружение… – ах, да, здесь почему-то оказалась ванна…

Теперь она лежала – сильно, должно быть, ушибленная, но живая, живая! – на приятно леденившем щеку полу. Охваченная внезапным малодушием, Оля решила, не открывая глаз, провести, насколько возможно, ревизию своего сотрясенного тела, для чего поочередно пошевелила всеми конечностями и даже повозила головой по полу. Убедившись, что резкой боли нигде не ощущается, а, стало быть, удалось обойтись без переломов – ушибы в сложившихся обстоятельствах можно и в расчет не принимать, – пострадавшая осмелилась открыть глаза. При первом движении век в душе на миг взвился неконтролируемый страх: «А вдруг открою их – а там уже не просто черно-белый фильм, а вечная тьма?!»

Но глаза распахнулись не в жуткую темноту, а в мягкую полутьму – непрошеная гостья лежала на усыпанной странными хлопьями метлахской плитке пола, а прямо перед глазами твердо стояла железная, красиво изогнутая звериная лапа: ножка ванны, догадалась Оля. За край этой тяжелой чугунной чаши она и уцепилась, чтобы подняться… Все получилось без титанических усилий – только еще гудела ушибленная голова и немного дрожали ноги. Но, оглядевшись по сторонам, она изумилась до глубины души – настолько, что даже боль в ребрах и бедре – частях тела, понесших сегодня наибольший ущерб при броске над бездной, – отошла на второй план: казалось, на эту кухню – именно кухню и ничто иное – нога человека не ступала уже много лет. С потолка свисали крупные лохмотья краски, они же покрывали выстланный плитами пол, дно ванны со вспучившейся эмалью, низкую дровяную печь – каких даже в загородных домах давно уже не делают, разве что какой-нибудь отчаянный любитель винтажных штучек изощрится! Титан за ванной тоже когда-то топили дровами – в приоткрытой дверце виднелась словно окаменевшая зола… Но было и нечто более насущное: один позеленевший от времени кран нависал над ванной, другой – над широкой каменной раковиной с огромным мутным зеркалом. Больше ни о чем в этот момент не рассуждая, Оля рванулась к вожделенному водопою, только сейчас осознав, что больше не проживет без воды ни секунды! Но краны остались неподвижными: и тот и другой казались бутафорскими, просто припаянными к трубе. Себя не помня, она дернула верхний ящик вдоль стенки стоявшего кухонного стола, и – о, счастье! – он легко выскочил и оказался полон аккуратно разложенных по деревянным ячейкам невиданных кулинарных инструментов. В глаза бросился большой молоток для отбивных – недолго думая, Оля схватила его и принялась остервенело колотить по кранам, то по одному, то по другому – «Да крутитесь же вы, сволочи!!!» – и оба они, наконец, сдвинулись с мертвой точки, а потом и пошли потихоньку, туго и жестко, – так что удалось их вывернуть до конца… Тишина. Ниоткуда не упало ни капли воды, хотя Оля готова была уже пить ее любую – ржавую, мутную, вонючую, какую угодно! Со стоном она упала на бортик ванны и закрыла лицо руками. Только теперь, когда непосредственная угроза быстрой гибели отступила, чудом выжившая женщина ощутила, что во рту давно пересохло, губы потрескались от жары и обезвоживания, и за простой стакан с водой она, не дрогнув, перевела бы какому угодно благодетелю хоть миллион – окажись он на ее вечно тощем банковском счете… Она перевела дыхание и сумела строго приказать себе: «Спокойно! Там, на улице, полно воды в любом кафе или магазине! Сейчас только выбраться из этой кошмарной квартиры – и все! Осталось последнее маленькое усилие – только бы замок открывался изнутри! А если нет…» Оля нашла в себе силы допустить и это: «Не страшно, не страшно… Я встану у двери и буду слушать. Как только на лестнице послышатся какие-то звуки, – начну молотить в дверь и звать на помощь! Может, не первый человек, но второй, третий – точно услышит и поможет мне! Самое главное я в любом случае уже совершила, остальное – дело техники…»

Посидев еще минутку и окончательно собравшись