Олений колодец - Наталья Александровна Веселова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
* * *
– Что же с вами случилось?! Кто же вас так преследовал?! – неустанно повторяла Ольга, стоя с серебряной рамкой в руках на кухне у того самого мандариново-долькового окна с отсутствующим стеклом. – Как же вы так?! Знаете, Савва, когда я здесь была позавчера, то думала больше о себе – как уцелеть, как выбраться…
– Что вполне естественно… – улыбнулся он.
– …а теперь – теперь я только о них могу думать: ведь это какая же судьба им досталась! Только поженились люди, и вот…
А Савва, с таким нетерпением сюда рвавшийся, наоборот, стоя за ней, притих, настороженно слушая себя самого. Он до краев был наполнен другим – мимолетно сегодня свершившимся: когда пролезали через узкий чердачный лаз, он спустился с фонарем первый, благо лестница так и стояла у стены уборной, а потом неожиданно принял сорвавшуюся при спуске Ольгу в настоящие крепкие объятия и осторожно поставил на пол – слегка испуганную, в его заляпанном гипсом халате поверх нарядного платьица… Но она не сразу высвободилась, как должна бы, вместо этого с полминуты простояв, уткнувшись лицом ему в плечо, – пронзительно белый свет фонаря выхватывал сентиментальную мизансцену из тотального мрака, а Савва дышал через раз, желая, как легкомысленный Фауст, навеки продлить мгновенье. И время послушно остановилось. Откуда-то сзади неслось голубиное бульканье, легкий солнечный запах шел от ее спутанных волос, сквозь тонкую ткань футболки кожа чувствовала горячее женское дыхание… Счастье перезрело и стало причинять боль.
– Пойдемте, Оленька… – шепотом произнес он. – Мы ведь в очень неподходящем помещении находимся. Раньше оно называлось хитро: ватерклозет.
Теперь, над шахтой колодца у кухонного окна, глядя на знакомую с детства фотографию через плечо любимой, он испытывал к этим двоим запоздалое вязкое сочувствие, в котором они давно уж не нуждались, как когда-то нуждались – в помощи, так и не полученной.
– Мы никогда не узнаем наверняка, – хрипло произнес Савва. – Можем только предположить… Раз на этом платочке из ридикюля инициалы «Е.Ш.», то это, скорей всего, не Олина квартира, а чья-то еще… Дедуля говорил, что после свадьбы они собирались в квартиру жениха – на 6-ю. Поскольку он потом нашел дверь опечатанной чекистами, то, похоже, там что-то случилось. Не забывайте – это же восемнадцатый год был, май. Полный беспредел – грабежи, убийства… Возможно, на квартиру напали бандиты… Помните, я говорил, что, когда Савва умирал на руках у Васи, с ним был маузер? Им, наверное, удалось бежать, отстреливаясь, – и они оказались здесь… Иначе откуда бы на этом столе взялась их фотография – одна из двух? «Е.Ш.», наверное, подруга Оли – может, ключ ей раньше дала, может, Оля жила здесь до свадьбы…
– Но их догнали и… замуровали. Как страшно… – содрогнулась Ольга.
– Потому что вытащить их отсюда было, скажем так, проблематично, – кивнул Савва. – Двери крепкие, запоры хорошие. Выбить? Они знали, что Савва будет стрелять, пулю схватить никому неохота… Но и просто так уйти мерзавцы не хотели – это ведь поражение признать… Вот и придумали, как отомстить. Вопрос, где кирпичи взяли и раствор… Ну, в эту тайну нам не проникнуть никакими силами – где угодно могли достать… Кто-то из них, допустим, оказался профессионалом этого дела – да мало ли… Когда они ушли, мой тезка – смотрите, какой он высокий и сильный, – вылез по той же лестнице, с которой вы сюда… хм… запрыгнули… Она ведь тогда, наверное, еще крепкая была. Дедуля говорил, что все произошло ранним утром, – на парня напали на улице, прямо у дома Василия. Ничего необычного в те дни. Необычно было тогда пройти на заре по пустынному городу – и чтоб тебя не зарезали или не застрелили. Ранение было смертельное, силы уходили с каждой секундой, сознание спуталось, но перед глазами стоял образ любимой с ее сокровенным именем – потому он и сказал: «Спаси Олененка». А Вася не догадался, думал, он бредит оленями пред смертью…
– Но она все равно как-то выбралась! Наверно, тоже по лестнице, раз потайной ход не нашла… – неуверенно предположила Ольга, и у Саввы сложилось впечатление, что она говорит это лишь для того, чтобы убедить себя саму.
– Не надейтесь, – мрачно сказал он. – Взгляните еще раз на фотографию: эта женщина миниатюрная была. Савва сидит, а она стоит рядом – и только ненамного его выше. Ваш рост гораздо больше, вы были в джинсах и кроссовках, без дурацкого корсета, вам не пришлось путаться в длинной юбке, и вы не к лестнице тянулись, а с нее – прыгали в окно, и то едва-едва получилось. А у нее не было шансов.
– Но… ведь ее… здесь… нет… – прерывисто выдохнула Ольга и инстинктивно глянула вниз, чуть склонившись над бездной.
Савва крепко стиснул ее ладонь:
– Да. Она там. Либо упала при попытке спастись, либо сама бросилась, когда обезумела от голода. – Он так и не смог выпустить ее руку и для надежности захватил обеими своими.
Оба замолчали надолго; по Олиной тонкой руке, как по проводу, перетекали в обоих направлениях невидимые благодатные токи.
– З-значит… – дрожащим голосом сказала, наконец, Ольга, – если бы я туда спустилась, то нашла бы… ее… и…
– Это – вряд ли, – Савва притянул ее руку к своей груди и прижал. – За такой срок там… Едва ли осталось что-то… узнаваемое, а сверху целый вековой пласт – чего угодно. Туда вряд ли кто-то спускался – незачем.
– И что теперь делать? – спросила она. – Мы же не можем просто так взять и уйти, и оставить ее лежать… еще сто лет?
– В любом случае в полицию надо, раз речь идет о… об останках человека… – раздумчиво протянул он. – Вы будете смеяться, но у меня, кажется, и связи есть. Я тут в прошлом году одному… зубру… медаль к шестидесятилетию делал – а он в такой восторг пришел, что даже смешно. Заказал мне еще для жены, для сына, для дочери и к десятилетию внука. Вот и позвоню ему – думаю, не откажет; во всяком случае, объяснит, куда с таким обращаются.
Ольга до сих пор стояла, не отнимая ладонь, незаконно захваченную спутником, и не делала никаких попыток освобождения – только половчей перехватила другой рукой серебряную рамку с фотографией:
– Савва, как вы думаете, ничего, если я этот снимок себе возьму? Один у вас, другой у меня останется.
– Конечно, возьмите… – его больно кольнуло это ее «у меня»
